Мои Каракумы. Записки гидростроителя - страница 27

Я – в центре «руки в брюки», точнее в галифе

Мастер Надя доверила «училке» Люде Ерушовой

подержаться за инструмент. Рядом – ученики Люды

Устраивали иногда веселые розыгрыши, порой довольно небезобидные. Жили вместе в одной юрте двое: молодая мастер Надя и женщина, намного её старше. Не помню, чем она занималась, но нам доподлинно было известно, что у неё всегда водится заначка спиртного. Но как до него добраться? Решились на такой розыгрыш: будем сватать Надю. Снарядились, как положено: полотенце через плечо, «У вас товар, у нас купец». Бедная Надя, девушка крупная и очень простодушная, поначалу приняла всё всерьёз. Мы уж и сами не рады были. Выручила её многоопытная соседка, кое-как свели всё к шутке.

Но стол нам все-таки накрыли!

Как мы собаку ели

Как-то заехали мы к соседям в отряд Лисова. В прорабской юрте дух стоит аппетитнейший, на столе поднос с горкой котлет. «Садитесь, угощайтесь!». – «Кто бы отказывался, только не мы». Попробовали: вкусно. Только что-то ребята больно веселятся. Наконец, признались: «Вы ели собаку!» Тут только вспомнилось: на крыше юрты краем глаза заметил какую-то лохматую шкуру. Напарники мои пулей вылетели из юрты. А я ничего, пережил. Оказывается, Лёха Лисов давно маялся с легкими, вот кто-то и подсказал рецепт.

Так жилина трассе.

Обручевск степь

Наше место работы – воистину лоно природы. Южные Каракумы, где прокладывался Канал, (К2) – это, безусловно, пустыня в смысле человеческого обитания, но это, конечно же, не голые пески. Да и называются эти места«Обручевская степь». Эта резко пересеченная холмистая местность действительно сложена из песков, но эти пески большей частью закреплены травяной растительностью и кустами. А за Ничкой (это 174 километр трассы) попадались даже

Если хорошеько присмотреться, то у пояса можно рассмотреть трофей.

саксаульники, можносказать, леса. В районе Средних озер мы были удивлены длинными штабелями из саксаула, заготовленного в зоне затопления. Его сложили на высоких буграх. А кругом, кроме редких чабанов, ни живой души на много-много километров. Говорили, что потом по воде саксаул отправят к железной дороге, а затем на Урал: оказывается, только на саксауле выплавляются какие-то очень ценные сорта стали. Сначала весь кустарник казался на одно лицо. Потом стали различать. Это – саксаул с витым корявым стволом и мясистыми иголками вместо листьев. Хрупкий саксаул не рубят, а ломают: стволом смаху по поперечному упору, и собирай куски. У воды, даже очень соленой, – заросли гребенчука. Весной они осыпаны фиолетовым цветом и окутаны облачком желтой пахучей пыльцы. Жарким летом ветки гребенчука припудрены выступившей солью. В песках всюду кустики кандыма, внешне похожего на саксаул, но более гибкого. Даже немного кандыма в костре – и чудо, что за запах! И всюду в песках сено на корню: высохшая маленькая невзрачная травка иллек. Это рекордсмен по содержанию белка. Иллеком кормятся тысячные отары баранов. Ни с чем не сравнимо по вкусу и запаху мясо степного барашка!

Весна в песках

Еще весной 1955 года мы, приезжие, были потрясены картиной весеннего цветения в пустыне. Всё покрыл зеленый ковер травы, появилось великое множество разных цветов. В низинках, где накапливалась влага, цветы и трава стояли по колено и выше. Повылезли черепахи, кругом шмыгают ящерицы.

Появились, правда, и змеи и довольно серьёзные: кобра, эфа, гюрза. Но я не знаю ни одного случая укуса кого-то из наших. Мы очень скоро убедились, что змея сама никогда на человека не нападает, всегда бежит от него.