Мои Каракумы. Записки гидростроителя - страница 26

А настоящее разочарование в советских порядках пришло где-то в конце семидесятых годов. Хозяйственная бестолковость, творимая на моих глазах и в чем-то моими же руками, перевесила все социальные блага (бесплатное жильё, лечение, учение, доступный отдых). До меня «дошло», что все эти блага из рук власти есть крепкий поводок, на котором нас держат и не отпускают. Зато зарплата втиснута в нормы очень далекие от истинной цены труда. Поэтому мало желающих «выкладываться», работают «спустя рукава». Отсюда низкая эффективность всего хозяйства.

Оказалось, что светлые идеалы – это одно, а сложившаяся жизнь – совсем иное.

Но вернемся в Каракумы.

За 1955 год четко сложилась технология работ. Три отряда шли чехардой участками около десяти километров. Вслед по готовой пионерке запускали воду, а сверху от Головного по воде двигались землесосы, уширяя канал до сечения Первой очереди.

В отрядах наладился свой быт: холостяки жили по четыре человека вместе, семейные – в отдельных домиках. Фанерные домики четыре на шесть метров были обтянуты прошивными ватными матами из мешковины и брезентом, очевидно, поэтому их называли «юртами». Вообще-то сооружения эти не такие уж примитивные, как может показаться с первого взгляда. Во-первых, благодаря своей многослойной обшивке, они неплохо защищали от зноя, холода, дождя и ветра. Во-вторых, в стенах у пола были устроены «форточки»: отодвигались заслонки, снаружи отстегивался клапан в обшивке. Летом получалась неплохая прохладная вентиляция. В-третьих, входная дверь имела снаружи довольно вместительный тамбур: можно сложить разное барахло, и от непогоды отгораживает. Наконец, легкая юрта прекрасно крепилась к бревенчатым саням и свободно транспортировалась бульдозером волоком по бездорожью.

Первый объект на новом месте – дощатые туалеты типа «сортир». Затем оборудовалось помещение для ДЭС и душа, кухня со столовой, магазин, красный уголок, медпункт, склад и мастерская с непременной кузницей и прорабка с радиоузлом. Чуть в стороне – несколько ёмкостей под воду, дизтопливо и масла. Вот и готов поселок.

И снова подчеркну: никаких замков ни на юртах, ни на чемоданах. Да и куда денешься из такого поселка.

Питались все в столовой, «кухон» содержали вскладчину. За овощами и мясом посылали машину в Керки, автолавки завозили в магазин крупы, консервы и сладкое. Долгов всегда подбирал поваров-мужчин, и всегда все были довольны: питались добротно и не дорого.

В зимы 54—55 и 55—56 годов уже глубоко в песках зачастую обходились без привозного мяса: кругом ходили непуганные стада джейранов. На зиму они спускались с Копет-Дага на равнину. Сейчас даже неловко вспоминать об этом, но тогда это считалось в порядке вещей. Раза два и я съездил на охоту, но на большее меня не хватило: отдал ребятам своё ружьё, лишь бы не видеть этих джейраньих глаз.

Телевизоров тогда не было, да и транзисторов не помню, но ламповыми приёмниками пользовались, и радиоузел вещал на весь поселок. В красном уголке – книги, газеты, журналы, проигрыватель для желающих. Я получал подписные «Комсомолку», «Литературную газету» еще в два листа, журнал «Наука и жизнь».

Помню, пластинку с новым кумиром Раджем Капуром заездили до хрипоты. День и ночь из прорабки неслось «А-а-ба-ра-я-а-а!». Больше всех страдал наш сосед по жилью механик того времени Мироныч – тощий угрюмый дядя с вечно кислой физиономией. Теперь я его хорошо понимаю и сочувствую. Прости, Мироныч!