7. Глава 7
Как и говорила несносная девчонка, вечер стал для Леона незабываемым. Столько он не танцевал, наверное, даже в период бурной молодости, когда не пропускал ни светских приемов, ни пирушек с приятелями. Но самое худшее заключалось в том, что он совершенно разучился плавно исполнять давно знакомые фигуры. Постоянные тренировки и периодические стычки с туманными тварями сделали его мышцы каменно-напряженными, точно готовыми к ежесекундному отражению атаки. Тело наотрез отказывалось подчиняться воле, начисто лишив все движения Фармаса гибкости и грации.
Леон без конца сбивался из-за скованности и чрезмерной сосредоточенности на правильном исполнении танцевальных па и доставлял своим партнершам массу неудобств. Вежливо-ледяная красавица Люсьена первая испытала всю тяжесть вальсирования с неуклюжим кавалером, но держала себя так, будто ничего фатального не происходит, и Фармас проникся к ней глубоким чувством искренней благодарности. Зато другие девушки вели себя иначе, но каждая на свой манер.
Одна юная леди пришла в ужас, вблизи разглядев темные шрамы, изрывшие правую половину лица Фармаса, и чуть не разрыдалась посреди бального зала. Леону пришлось увещевать ее и подбадривать, говоря, что это последствия несчастного случая, а вовсе не следы от когтей тварей. Другая, подстрекаемая заботливой матерью, болтала, не умолкая, и все попытки Леона свернуть беседу о его финансовом положении и перспективах карьерного роста стойко игнорировала, явно видя себя будущей виконтессой Фармас. Третья с чопорной надменностью выговаривала ему за каждую ошибку в сложном рисунке танца, отчего он еще больше путался и злился. Четвертая фальшиво наигранно хохотала без остановки, хотя Леон и не думал шутить. Пятая, шестая, седьмая, сколько их было? Фармас сбился со счета и готов был выплеснуть накопившееся раздражение на кого угодно, лишь бы сбросить сковавшее его напряжение.
Но если с поведением молодых леди Леон еще мог худо-бедно мириться, относясь со снисхождением к их возрасту и скромному жизненному опыту, то расчетливые дамы в летах, мечтавшие устроить для своих дочерей выгодную партию, окончательно его одолели, и Фармас решил прекратить эту изысканную светскую пытку.
Он направился прямиком к распорядителю бала с четким намерением больше не приглашать на танец ни одну леди. Господин Мелан издалека увидел грозное выражение лица виконта и предпочел встретить его гнев возле именинника и его дочерей.
«Старый плут, – хмыкнул про себя Фармас, разгадав маневр распорядителя. Но увидев, как тот шепчется с Соланж, и оба бросают в его сторону настороженные взгляды, Леон тут же догадался, кому обязан столь насыщенной танцевальной программой. – Вот, значит, как. Решила сделать из меня посмешище! – багровея, понял он задумку Соланж по-своему. – Посмотрим, что ты будешь делать, когда сама окажешься в таком же положении».
Леон подошел к командующему, выразил восхищение чудесным приемом, сделал простенький комплимент сдержанности и такту Люсьены, пожурил распорядителя, так активно приглашающего в круг танцующих именно Фармаса, и наконец повернулся к младшей дочери графа.
– Леди Соланж, мне кажется, вы сегодня недостаточно внимательны к гостям, – протянул с хрипотцой Леон. – Я не имел чести лицезреть вас на паркете последние три танца.
В зеленых глазах зажегся недобрый огонек, и Соланж проскрежетала:
