Я уже дошагала до угла Кораблестроителей и Нахимова. Здесь стоит большой отель, купленный современной огромной сетью, но конкретно этот – советской постройки. Самым неожиданным и приятным было замечать, что на праздники персонал высвечивает коридорными окнами поздравления. Например, надпись «8 марта» или сердечко на 14 февраля. И с момента, как Санкт-Петербург стал активно развивать культурные и бизнес-связи с Китаем, он со всех сторон оброс китайскими забегаловками, ориентированными на толпы китайских туристов.
На другом углу перекрестка красовался большой жилой комплекс, в котором, по слухам, есть недвижимость родственников президента. Он весь в мраморе, с уютным двором, подземной парковкой и оградой в 3 метра. Словом, презентабельный. Но меня уже не удивляет, что через 10 метров вместо соседнего такого же дома класса люкс стоит «хрущ». И у него такая себе заметная трещина во всю стену по диагонали, окна с решетками на первом этаже и мрачными парадными (хотя именно здесь они называются подъездами). Но знаете что – именно у хрущей в мае цветут сирени, благоухая на всю округу, и бурлит жизнь. А из люксовой виллы на моей памяти никто даже не выходил на улицу и не выглядывал в окно.
Когда я жила в общежитии, много думала о том, как живется людям именно рядом со студентами. И в своих мыслях прошла через все стадии принятия. Сначала думала, что никогда в жизни не поселюсь рядом с кампусами, потому что студенты совсем ненадежные люди, считай, бездомные, отчаянные, ничем не обремененные, поэтому они непременно должны каждый день устраивать дебош рядом, петь серенады под окнами, как мартовские коты, и звенеть бутылками. Особенно если принимать во внимание то, что во дворах находятся школы и детские сады, было как-то совсем страшно думать о возможной встрече твоего малыша с этими чудаками. И, как известно, множество революций и беспорядков начинали именно студенты. Потом, наблюдая за сверстниками, все больше начала убеждаться в том, что большинство студентов вовсе не планирует украсть твоего ребенка или вытворить что-нибудь эдакое. Они сами еще дети, которые слишком неожиданно оказались далеко от привычного мира. В топ проблем входит вопрос о том, что поесть и когда успеть поспать. Ну, может быть, еще как раз в неделю увидеть что-то кроме университета. А ближе к старшим курсам кризис двадцатилетних начинает накрывать так, что все либо усиленно учатся, работают и ищут себя, либо берут академический отпуск или отчисляются совсем. Поверьте мне, студенты – это отнюдь не бездельники. Им бы свою жизнь устроить, не то, что чужой мешать.
Вообще студенчество кажется отдельным сегментом в твоем жизненном цикле, оно совершенно особенное. Я ждала поступления и переезда как нечто, что должно было кардинально изменить все – меня, мой образ жизни, занятия, компанию, обстановку. Так и случилось. На первых курсах учеба занимает почти все время, и оттого веселее сидеть в библиотеке до девяти вечера с одногруппниками – там уже друзья, все знакомые, все как будто свои. Во второй половине бакалавриата на учебу остается меньше времени, если ты бедный студент и хочешь слезть с родительской шеи. Начинается работа, постоянные разъезды на пары и обратно, мимолетные контакты с прошлыми знакомыми и затянувшиеся часы с новыми. Теперь в твоем круге будет не только молодежь двадцати лет, но и бывшие следователи, действующие адвокаты, банкиры, главы ведущих компаний, знающие свое дело коллеги, просто приятные проходимцы и благодарные клиенты. Временами это кажется взрослой жизнью. Но одной ногой ты еще там, где можно называть себя баловнем, единственная работа которого – учиться, а другой – там, где открываются взрослые, приятные и неприятные сюрпризы.
