Перед государственными экзаменами на четвертом курсе я потеряла свою первую работу в результате первого большого предательства. Тогда для меня оно было большим. Сейчас – почти обычным. Но когда на пороге подтверждение твоей профпригодности в университете, а профессиональный путь вроде как не удался, это сильно бьет по самооценке. И то, что происходило с курсом во время экзаменов, можно было назвать групповой депрессией.
В перерывах между тремя экзаменами было время днем читать кучу лекций, а ночью собираться на чай в общежитии. И эти чайные беседы загоняли нас всех в непомерную тоску, но, с другой стороны, давали возможность выговориться первый раз за четыре года о том, какие мы. Во время такой беседы друг завел монолог о том, как ему страшно выпускаться из университета. В общем-то ты четыре года живешь в одном сообществе, на одной территории и занимаешься почти одним делом целенаправленно и усиленно. Только никто тебе не объяснит, что делать дальше. Для кого-то школьный выпускной – конец света. Но там вам хотя бы говорят, что «все пути открыты». Но самый конец света – это выпускной из университета, когда ты предоставлен самому себе и теперь действительно не понимаешь, по какому пути идти и какие из них вообще существуют.
Тогда мне стало немного легче дышать, потому что он выпустил джина из лампы – просто озвучил то, что было у всех на уме, но о чем никто не хотел говорить.
Университет – это как будто то, что держит всех, кого ты в нем обрел, вместе. Выпускаешься из университета, выезжаешь из общежития, и студенческая жизнь заканчивается.
Сейчас я шагала мимо Кораблей, видела полуночников на ступеньках, и думала о том, как удивительно, что через одни и те же стены прошли миллионы учеников, но каждого из них эти стены помнят и каждому разрешают называть себя альма-матер.
Каждый раз на этой улице я чувствовала себя девятнадцатилетней, маленькой, совсем не адаптированной к реальности, но очень счастливой, что эти воспоминания в моей голове застыли именно светлым, не омраченным самыми гадкими трудностями, пятном. Я была горда и благодарна себе за то, что вырвалась в большой город – единственный такой город в стране, и написала здесь свою студенческую историю.
Вот здесь я захоронила еще одну часть себя. Ну, допустим, что это левая нога. Теперь она живет на Васильевском острове. Тогда правая будет на Смоленском кладбище. Шучу. Часть меня – это про душу.
Ученые же выяснили, что душа весит примерно 21 грамм. То есть, когда они взвешивали человека при жизни и сразу после смерти, из него всегда терялся 21 грамм, и все решили, что это душа. Тогда на Кораблях покоится 10 граммов моей души, добрая половина.
Не важно, чем я занималась на Кораблях. Пришла без цели и уйду без цели. Приятно побыть как будто дома, даже когда просто заходишь на знакомую улицу и чувствуешь привычные запахи. И маленькие дворики, такие же маленькие импровизированные палисадники в них, фрески на стенах домов, где нет окон. Я чувствовала ветер, чувствовала, как город дышит своей теплой брусчаткой и асфальтовыми заплатками на тротуарах. Я знала все короткие обходы и повороты тропинок, арки в старых домах, скамьи и вырезки букв «М+Л» на стволах деревьев. Это было мое место.
Но в моем месте не было никого из моих, я была одна. Друзья разъехались по квартирам, построили бизнесы, устроились на работу, были занятыми и далекими от того, что общежитие напоминало мне, чем оно было для нас всех пару лет назад.
