Монашество Зосимовой пустыни - страница 16

Кроме специальных душеполезных творений преподобного Зосимы известны несколько его очень содержательных писем. Следует отметить особенно одно – его письмо к монаху Досифею^>29 1799 года, посвящённое изложению понимания монахом Зосимой, тогда ещё молодым, сути монашеского делания, и в частности отшельничества. Знакомы они были по рославльским лесам, где отец Досифей продолжал пустынничать в 1799 году, в то время как старцы Зосима и Василиск получили благословение покинуть Коневский монастырь, с тем чтобы найти для себя «глубокую пустынь».

Несколько отрывков из того письма выделил в своих келейных записках оптинский старец Варсонофий^>30, что важно и для нашего контекста. В опубликованном Житии схиархимандрита Варсонофия об этом написано так:

«Книжные примеры подвижничества в душе о. Варсонофия сливались с живыми… Он постоянно читал жития и потом всегда говорил и проповедовал, что для монаха это самый полезный род чтения. Когда жили подвижники – в древности или совсем недавно, – мало имело значения, так как православные подвижники всех времен современны друг другу. Встреть, например, чудом каким, преподобный Антоний Великий преподобного старца Амвросия Оптинского – у них были бы общие, излюбленные обоими одинаково темы разговора, близкие мысли и сердечные устремления… Они братья во Христе Иисусе.

И вот благословил о. Иосиф^>31 рясофорному монаху Павлу[15] для прочтения такую книгу: „Житие и подвиги в Бозе почившего блаженной памяти старца схимонаха Зосимы“.

Из этого жития о. Варсонофий в то время, то есть в середине 1890-х годов, сделал несколько выписок в свои „Келейные записки“ на слова „Любовь Божия“, „Промысел“ и „Пустыня“. В последнем отрывке – описание „внутренней пустыни“, то есть одинокого лесного монашеского жития, совершенно во всем подобного житию древнеегипетских иноков:

Пустыня. „Многовящше, уповаю, во успеяние приводит внутренняя пустыня, понеже в ней несть уже никоего утешения, еже имеется в мире сем, им же возмогла душа суетно заняться, зане рукоделие излишнее не потребно, тоже пойти для увеселения не к кому, разглагольствовать не с кем. Никто не посетит, не имать трапезы соутешаюшихся и утешающих брашен, разве единаго твоего ученика и сурового постного насыщения; ужас от бесов; скука и тоска от уединения всегдашняго и неисходнаго. Страх смертный, беспрестанно в душу входящий, страша звериным нападением, ядовитых гад уязвлением и умерщвлением, и от злых людей убиением; скудость во всем, нищета крайняя, недостаток везде, преболезненная хижина, ничтоже в себе имущая, разве малых книг, в них же всю отраду имать и утешение. О друзей своих жительстве не слышит, о родственников здравии не знает, о любимых своих вести не имеет. И все приятное бывшее от него удалилось, единым словом: мертвым учинился мир ему и он миру. Несть о чесом временном порадоваться, или им же бы помрачался ум, отлетая от Бога: но присно вся мысль, ум, память и все чувство и весь человек в Бозе бывает погружен, наставляясь к Нему чрез единое размышление и смотрение премудрости, величества и Промысла Его, еже в творении Его. И яко двое книг имать пред собою разверстые во всегдашнее время, – небо и землю, – смотряя в тыя и удивляяся, сколь велик и премудр есть Бог наш!.. И таковым внутренним пустынным пребыванием негли бы и пришел в страх Божий и в чувство о своей погибели“»