Читать онлайн Николай Богородский - Море Дьявола

© Н. Богородский, текст, 2025

© Издательство «Четыре», 2025

Атлантический океан посылал одну за другой небольшую волну к берегу, она с лёгким шипением накатывалась на серый вулканический песок и, оставив немного пены, без сил уползала обратно.

За этим вековечным процессом внимательно следила пальма, шелестя огромными листьями под дуновением ветерка. Здесь, на пляже небольшого комфортабельного отеля, океан вёл себя смирно. А немного дальше, примерно в полутора милях от берега, океан показывал свою мощь, большими волнами налетая на риф, брызгая пеной; он оглушительно рычал, словно предупреждая, что с ним шутки плохи.

Михаил, сидя на подстилке, предусмотрительно захваченной Светланой из номера, вытянул ноги так, чтобы пенные языки лизали голые пятки. Можно расслабиться, ни о чём не думать, даже немного подремать под равномерное шипение волн.

Они со Светой приходили на этот пляж почти каждый вечер. В это время отдыхающие спешили на ужин, заполняли зал ресторана, пляж пустел. Только одинокие пальмы махали своими огромными листьями – как крыльями! – под дуновением слабого бриза с океана. Обнявшись, наблюдали, как раскалённый солнечный шар сваливался куда-то за океан, испуская при этом за короткое время дивной красоты зелёный луч… После чего сразу же, без передышки, наступала ночь, небо зажигалось мириадами звёзд, а океан продолжал реветь у рифа и шелестеть приветливыми языками волн у кромки пляжа.

Сегодня Светлана пошла купаться ещё до захода солнца. Михаил не беспокоился о ней, зная, что его молодая любовница отличная пловчиха. Но сегодня она никак не желала выходить из тёплой, ласковой воды. Уже опустилась ночь, всё погрузилось во тьму, Михаил только на слух определил, что Света плещется где-то недалеко от берега.

К счастью, со стороны океана из-за горизонта выползла луна, осветив всё вокруг мертвенно-белым светом, в том числе и плывущую к берегу девушку.

– Света! – крикнул Михаил. – Выходи, хватит!.. Замёрзнешь!

Она точно нехотя вышла из воды, встала в полный рост, освещённая лунным светом, показывая всю непередаваемую красоту своего тела – тонкую талию, длинные и сильные ноги, высокую грудь.

Подойдя ближе к Михаилу, Света неуловимым движением распустила собранные в замысловатый пучок великолепные каштановые волосы, которые спускались ниже спины, и уселась рядом с ним.

– Я вина хочу, – капризным тоном маленькой девочки сообщила она.

– Смотри, какая красота! – Михаил обвёл рукой небосвод и сделал вид, что не услышал пожелание спутницы. – Океан, луна, лёгкий ветерок, купол звёздного неба. Наслаждайся! Вернёмся домой – такого не увидим.

– Да ты нахал! Девочка хочет выпить, а он ей вешает лапшу на уши про звёзды, луну, какой-то купол. Пойдём в ресторан!

– Не-е, смотри, как хорошо здесь! Разве сравнится твоё желание нализаться до поросячьего визга этой отравой, которую ты называешь вином, с первозданной картиной мира, где ты сидишь и слушаешь саму Вселенную? – иронизировал Михаил, скосив глаза в сторону пушистых прядей её волос и хитро улыбаясь.

– Ах так! Вселенная, значит! А я, значит, побоку! Держись, созерцатель океанов и морей!

Светлана схватила его за шею и повалила на покрывало, прижавшись к нему ещё не успевшим обсохнуть телом. Её губы оказались рядом с его лицом, они поцеловались, а в следующее мгновение Михаил уже снимал с неё купальник.

– Что, что ты делаешь, Миша?.. Ведь увидит кто-нибудь!

– Ну и пусть, я соскучился! А если кто и увидит, пусть завидует! – прошептал он и заключил её в объятья.

Через несколько минут Света выбралась из-под него.

– Ну а теперь, я надеюсь, ты нальёшь мне вина, – томно проворковала она, поглаживая его волосатую грудь.

– Да, теперь я не только налью вина, но и открою тебе одну страшную тайну!

Михаил Игоревич Устинов к своим сорока пяти годам имел учёную степень доктора биологических наук, должность заведующего лабораторией в Дальневосточном институте экологии океана Российской академии наук, множество публикаций в различных научных журналах и известность в учёных кругах Соединённых Штатов, Франции, Германии, Китая и прочих стран, занимающихся вопросами изучения Мирового океана.

Света Рожкова появилась в его жизни нежданно-негаданно.

Года три или четыре назад к ним в институт пришла устраиваться на работу симпатичная девушка, выпускница кафедры биологии ДВФУ – Дальневосточного федерального университета. По неизвестным причинам отдел кадров направил её к Устинову, хотя вакансии были и в других лабораториях.

Когда Михаил Игоревич увидел Светлану, с ним случился некий удар. Природу удара Устинов объяснить не мог, да и не считал нужным, и такого поворота событий вовсе не ожидал. Ему казалось, что с ним никак не может произойти ничего, похожего на любовь. Ещё чего не хватало на пятом десятке! Да с огромным багажом романтических историй за плечами, причём не только в родном городе, но и в Парижах, Лондонах и прочих Амстердамах…

Но это случилось.

Конечно, никто разрешения у Михаила Игоревича не спрашивал, просто в один прекрасный момент он осознал, что не может жить без этой девушки. Разумеется, виду Устинов не подал, но внутри что-то перевернулось, да так, что закоренелый холостяк, сменивший за свою жизнь немало любовниц, вдруг против своей воли произнёс:

– Давайте я оформлю вас на должность помощника заведующего лабораторией. Не возражаете?

Света похлопала зелёными глазищами и брякнула:

– Да, можно! А где он, этот заведующий?.. На него хоть взглянуть-то можно?

– Видите ли… – Михаил скосил глаза в лежащие перед ним документы. – Светлана Михайловна… Заведующий – это я!

– Ой, извините! – Она покраснела. – Я не знала… Я согласна.

Жизнь Светланы Михайловны Рожковой с этого момента стала складываться как нельзя лучше.

Света никогда не знала, что такое семья, никогда не видела своих родителей, с самого нежного возраста она воспитывалась в детдоме. К тому же девушка никак не могла разгадать, почему это её записали Михайловной и Рожковой, а также хотела узнать, как она очутилась в детском доме на окраине Новосибирска.

«Получается, – размышляла иногда Светлана, – моего отца звали Михаилом…»

На этом все её потуги обнаружить собственные корни заканчивались. Только к совершеннолетию девушки один из педагогов детдома сказал: мол, такое отчество ей дали потому, что родом она из местности, где водятся одни медведи. Что это за местность такая, Света уточнять не стала: решила, что учитель шутит.

После детдома она решила ехать во Владивосток, поступать в университет. Студенческие годы и обитание в общежитии Светлана будет потом вспоминать как лучшую пору своей пока недолгой жизни.

И вот встреча в институте с этим мужчиной. Открытое интеллигентное лицо, тёмные с проседью волосы, широкие плечи, высокий, сильный. В общем, ничего, симпатичный. Конечно, она как женщина сразу же увидела, как изменилось выражение лица у этого Михаила Игоревича, когда встретилась с ним взглядом. «А вот это дудки!» – решила Света, но всё равно начала говорить невпопад.

С ней тоже произошло нечто, объяснению не подлежащее. Произошло, и всё.

И вот «чудо в юбочке» (как окрестил её про себя Устинов) стало сотрудником лаборатории.

Появление молодой красавицы среди сугубо мужского лабораторного населения произвело сенсацию местного разлива. Создалось впечатление, что парни в одночасье сошли с ума по причине повышенного уровня адреналина, который добрался до их мозгов и уверенно их вырубил.

Чуть ли не первым в кабинет к Устинову, где он организовал рабочее место для Рожковой, прихромал старший научный сотрудник Анатолий Марков – тощий, высокий мужчина возрастом за пятьдесят. Впалые щёки, совершенно седая голова, загорелые кисти рук, лицо и шея вкупе с выцветшей футболкой, где красовалась залихватская надпись «Кто, если не мы?», создавали впечатление, что он только что сошёл с палубы корабля и сразу же отправился в кабинет заведующего.

Света посмотрела на него округлившимися глазами. «Ну надо же, современный Джон Сильвер, пират пиратом, только повязки на глаз не хватает», – подумала она, оглядывая Маркова с ног до головы. Пират же сделал вид, что ему надо срочно решить какой-то вопрос с завлабом, потом, повернувшись всем корпусом, попытался заговорить со Светланой, но был начисто проигнорирован. Потерпев неудачу, поспешно ретировался.

Минут через пятнадцать в дверь кабинета постучал ведущий научный сотрудник Павел Кудрявцев. Этот стройный, пышущий здоровьем тридцатилетний красавец мог рассчитывать на внимание прелестной леди, сидевшей в своём углу за совершенно чистым столом, однако его с головой выдало обручальное кольцо на правой руке.

После того как он сообщил, что его зовут Павел Витальевич, но «можно и просто Паша», Светлана, просверлив его насквозь жёстким взглядом, спросила:

– А сколько у вас детей, Павел Витальевич?

Кудрявцев замешкался, но сообщил растерянно:

– Двое, мальчик и девочка.

– Я думаю, ваши дети требуют большего внимания, чем новый сотрудник лаборатории, – отрезала Света.

Кудрявцев помотал головой, словно лошадь, отгоняющая мух, и скрылся за дверью.

Со временем у сотрудников-мужчин уровень адреналина пришёл в норму, а мозги встали на место. Они привыкли к тому, что в лаборатории появилась замечательная девушка Светлана Рожкова, которая активно помогает в разработке тематики научного учреждения, не чурается никакой работы, обладает хорошим интеллектом, а также (что очень ценно!) своим мнением по ряду вопросов. Мужчины оставили свои попытки сблизиться со Светланой вне рамок служебных отношений и стали воспринимать её как соратника по труду.

Исключением стал слесарь-механик лаборатории, некий Гена Петухов.

Средних лет, низкорослый, с большими залысинами на голове, острым носиком, бегающими глазками и широким ртом, одетый в любое время года в потрёпанный клетчатый пиджак и жёваные штаны неопределённого цвета, Петухов носил в себе огромное количество зависти и злобы.

Ещё бы: с самого детства ему (как он считал) не везло. Отца Гена не помнил, мать, вечно занятая на работе, редко обращала на него внимание, а если и обращала, так для того чтобы дать подзатыльник. Друзей-приятелей у него не было: никто не хотел водиться с парнем, потому что он старался что-нибудь или выпросить, или украсть, если ему отказывали.

В юности Геннадий по-чёрному завидовал одноклассникам, которые появлялись в обществе красивых девушек. Но, к сожалению, ни одна красотка не обращала внимания на тщедушного человечка с птичьей фамилией. А парни, как уже было сказано, либо сторонились его, либо откровенно гнали. Однажды он был даже избит за свою навязчивость.

Генка, в свою очередь, считал, что все вокруг виноваты, а он… он просто исключительный, он лучший, а эти ублюдки недостойны его внимания.

Во взрослой жизни, на работе, Петухов понял, что тот, кто возглавляет или руководит, может очень и очень многое. Не задумываясь о глубинном смысле власти, о том, на чём она держится и почему люди позволяют кому-либо командовать собой, Гена мечтал о том сладком времени, когда он – именно он, а никто другой! – будет каким-нибудь начальником. О, тогда он отыграется за всё, за все несчастливые школьные годы, за презрение к нему, за нежелание противоположного пола замечать его, такого интересного и симпатичного парня.