– Ну что же, будем ждать осени…
– Давайте, бабы, нарежем жопок, сварим по две картошинки ребятишкам.
Высыпали всё из узелков в общую кучку, стали резать картошечки, те, что покрупнее. Осторожно клали в сторону обрезки.
– Нет, бабы, не дело затеяли, изрежем, а что нарастёт? Сгниёт всё, если пойдут дожди.
– Вы говорите, учёные предложили? А где живут эти учёные? Что они знают о нашей земле? Глазки? Кто видел эти глазки у обыкновенных картошин?
– Всё верно, бабы: от худого семени не жди хорошего племени.
И всё-таки разделили по две картошинки на каждого. Без глазков.
– Где варить будем? Может, в овине?
– Ну что тебя понесло? Дрова надо поберечь для осени. Сварим у Ираиды. Каждый принесёт ей по полену дров, чугунки у них есть…
Пир состоялся. Частички картошинок были такими маленькими, сморщенными. Бабушка Ираида выкладывала их на чайные блюдца. Чтобы никого не обидеть, один из нас отвернулся и называл имя, кому полагалась очередная порция.
Пахло завораживающе! Ели не спеша, по крупинке, улыбались.
Ночью мне приснился чудный сон: бабушка Ираида достаёт из печки чугунок с разварившейся картошкой, сливает воду, закрывает скатёрочкой и… несёт на стол! «Пожалуйста, ешь досыта!»
Сон повторялся.
Мы убегали на поле, видели, как растёт картошка. Ждали урожая.
Наступило время копать картошку.
– Как-то неровно выросли кустики картошки, одна вымахала и стоит зелёная, другая уже завяла, – сетовали женщины, – но копать надо.
Мы приготовили хворосту, чтобы испечь лакомство, но мамы наши не спешили давать часть урожая детям.
– Набираем вначале, чтобы отдать долг, потом оставляем на семена, – говорили нам.
Наконец и до нас дошла очередь. На поле запахло печёной картошкой. Чудеснее этого запаха ничего не помню. Праздник продолжался недолго.
Стали ждать следующую осень.
А я по-прежнему мечтала, чтобы мои сны сбылись: бабушка выставила из печи чугунок картошки и сказала: «Ешь, Нина, досыта…»
Сейчас я сама выращиваю картошку. Вначале отбираю на семена клубни от самых лучших кустов, большие и красивые по форме. Городские друзья восхищаются: «Очень вкусный картофель!»
Зелёные кусты – это из моего детства. Плодов много, но они такие мелкие, как горох. Пробую считать: всегда больше пятидесяти. Что за сорт, не знаю, стараюсь, чтобы не попал в семенные.
А ещё хотелось мне тогда, в далёком детстве, чтобы выросла луковка, маленькая луковка, какую бабушка Ираида дала зимой в день моих именин. Затопили бы маленькую печку, я бы села и стала ждать, когда будет много золы. Потом бы я положила её в самое глубокое место, прикрыла золой. Я очень хочу вдохнуть тот чудесный запах, когда она печётся, потом очистить, угостить бабушку Ираиду, оставить маме, а себе взять совсем немного, чтобы вспоминать ту, которая сгорела тогда. Мне до сих пор страшно вспоминать тот зимний день. А сейчас я на все крючки закрою ворота, двери, чтобы никто не пришёл, не принёс нестерпимый запах в нашу маленькую избу…
Мама молча слушала, не вступала ни в какие разговоры. Она ждала своего Шуру.
А когда придёт её Шура? Я знала: это мой папа. Но я его ни разу не видела. Правда, мама часто вспоминала: «Взял тебя, десятимесячного ребёнка, подкинул высоко, поцеловал: “Приеду, уже будешь ходить”».
Он уезжал в Кущубу на сборы… О войне сразу не говорили. Боялись паники.
Потом были письма из Пскова, спрашивал, стала ли ходить, как улыбается, и давал советы: «Корми Нину кашей».
