Я приготовился выслушать Бабаха. Но он не торопился делиться со мной своей самой-пресамой гениальной идеей. Вместо этого Бабах спросил:
– Ты что подарил своим родителям в последний раз?
– Не помню, – сознался я.
– Стал такой большой и старый, что совсем отшибло память?
– Я правда не помню, – сказал я.
– Это означает одно: ты никогда ничего не дарил своим родителям, – сказал Бабах.
Похоже, мой друг был прав: не помню, чтобы я когда-нибудь дарил что-нибудь маме и папе. Это мама и папа дарят мне разные разности. У меня набралось такое множество подарков, что ими заполнена вся моя комната.
– Нехорошо, – сказал Бабах. – Самое-пресамое плохое на свете – это неблагодарный сын, который думает только о себе и своих удовольствиях.
Возразить Бабаху было нечего: он был прав.
– Слушай и запоминай, пока я добрый и готов поделиться с тобой своей самой-пресамой гениальной идеей, – великодушно сказал Бабах. – Мы подарим твоим родителям звездное небо.
– Как это? – не понял я.
– Обыкновенно. Бери молоток и гвозди и айда в спальню твоих родителей.
В спальне Бабах спросил:
– Как тебе эта спинка кровати? Ее специально придумали, чтобы превратить в звездное небо. Представь: легли твои родители спать, а над их головами зажглись самые-пресамые яркие звезды. Какой-нибудь дурак скажет, что это не звезды, а шляпки гвоздей. Но ведь твои родители не дураки, им такая глупость не придет в головы?
– Не придет, – подтвердил я. Подтвердил неуверенно, потому что засомневался, что маме и папе понравится, когда они увидят над своими головами шляпки вбитых в спинку кровати гвоздей.
– Приступай, – приказал Бабах.
Я колебался.
– Что я должен делать?
– Забирайся с ногами на постель родителей и начинай забивать гвозди. Да пошевеливайся, времени у нас в обрез.
– Думаешь, у меня получится звездное небо? – спросил я.
– Ну а что еще может получиться, если в спинку кровати забить гвозди?
Все еще сомневаясь, что поступаю правильно, я забрася с ногами на мамину и папину постель. Приладил к спинке кровати гвоздь, зажмурился и ударил по нему молотком. Гвоздь вошел легко, как если бы это была не спинка кровати, а масло в масленке. На поверхности осталась одна только шляпка.
– Класс! – похвалил Бабах. – Вот что значит, когда за дело берется самый-пресамый гениальный учитель, художник и плотник в одном лице.
– Тебе нравится? – спросил я.
– Он еще спрашивает! Да твои родители, когда увидят, придут в такой восторг, что лишатся дара речи!
Слова Бабаха сняли последние мои сомнения, и я принялся заколачивать в спинку кровати один гвоздь за другим. Когда гвозди кончились, я сполз с постели, посмотрел со стороны на свою работу, и мне она не понравилась. Вместо звезд на небе получилась спинка кровати, утыканная обыкновенными шляпками гвоздей. Я ждал, что скажет Бабах. Но он, похоже, первым лишился дара речи. Прошла целая вечность, прежде чем он сказал:
– Мда-а. Я знаю сто пятьдесят тысяч миллионов созвездий, но твое звездное небо ни на что не похоже. Если не секрет, скажи, что за созвездие ты изобразил?
Я молчал. Я понятия не имел ни про какие созвездия. То есть, я хочу сказать, звезды на небе я, конечно, видел, но не знал, что эти звезды состоят из созвездий.
– Не хочешь говорить? – спросил Бабах. – В таком случае я сам угадаю. Есть созвездие Большая Медведица, есть Малая… А, догадался! Ты изобразил созведие Мишутки! Угадал?
– А такое созвездие есть? – спросил я.
