К девяти часам вечера я выпила уже восемь. Будь у меня неограниченный запас этой дряни, то сгрызла бы и оставшиеся семь. Но тогда ничего не остается на следующий месяц. А что делать потом… я не знала.
Мышцы начинали гореть изнутри, что кажется еще немного и с тебя начнет слазить кусками кожа. Кровь бурлит и кипит в венах, с трудом совершая свой круг. Хочется кричать. Сильно, громко, во весь голос, но могу лишь жалобно скулить, обернувшись в одеяло.
Ровно полночь. С первым воображаемым ударом часовой стрелки я слышу треск в тазобедренной кости. Через пару секунд она придет в норму, даря неимоверный кайф от облегчения. Но потом начинается все по новой. Только это уже происходит не в одном месте. Меня ломает изнутри и сразу в нескольких местах. Прокусываю зажатое в кулак одеяло, ощущая вылезшие клыки.
Но почему же так адово больно? Почему с каждым разом становится все хуже? Или это плод моего воображения, потому что я просто устала проходить все эти стадии снова и снова каждый месяц.
Получается сдержать крики от боли, но вот слезы – это уже выше моих сил. В глазах жжет то ли от проступившей влаги, то ли от давления.
Я справлюсь. Всегда справлялась.
***
Лео
Мелоди опять не выходит из своей комнаты уже очень долгое время. Это дико раздражает. Она настолько злила своим бойкотом, что хотелось залезть на долбанную стену.
Надо просто выкинуть из головы эту девчонку: заносчивую, ужасно упрямую, капризную. Она была хуже ребенка, и возни с ней столько же! Я пытался и дальше перечислять её недостатки, но так или иначе приходил к тому, кто они все казались незначительными, превращаясь в пыль перед её достоинствами.
И не помогало то, что я был ею восхищён.
Она умиляла своим искренним любопытством, казалось бы, к обыденным вещам. И совершенно не была похожа на девушек, к которым я привык. Большинство заискивало передо мной, буквально прыгая на задних лапках, пытаясь понравится альфе. Казалось, она особо не воспринимает меня всерьез и не замечает во мне мужчину, который с самой первой встречи не равнодушно на неё смотрит. И только если я как-то поддевал её, у этой девушки сразу находился колкий или остроумный ответ. Признаюсь, что порой специально выводил её из себя, чтобы увидеть тот запал, огонь в глазах, что так мне нравился.
Она не проводила несколько часов перед зеркалом с утра, прежде чем покинуть свою комнату, часто представая передо мной с еще сохранившимся следом на щеке от подушки и растрепанными кудрями. Это смотрелось до безумия мило, пока моё больное воображение не подкинуло фантазию о том, что эти волосы выглядят так, словно их совсем недавно натягивали на кулак.
Её невинность и чистота тянули к себе на каком-то животном уровне. Зверь хотел взять все это, завладеть, присвоить, обладать.
Пьяный мозг подкинул идею, что после поцелуя странные чары, что она на меня оказывала, рассеются, и я снова буду просто скромным соседом. Но все стало только хуже.
Несколько слов, прозвучавших в той коморке, прерывистое дыхание – эти воспоминания заставляли кровь бежать по венам быстрее. А её запах… смесь кислой сладости с нотками горечи на самом кончике языке. Это ощущалось слишком вкусно, чтобы хотеть её съесть.
Её полувсхлипы - полувздохи сорвали башню, и я уже не отдавал себе отчет в том, что творил. Просто целовал так, как хотел, брал её так, как хотел.
Это не может ощущаться настолько хорошо. Настолько…идеальным. Только не с человеком.
