Мой ослепительный миг - страница 12

А вот тыловые чины себе позволяли такую, не всегда заслуженную роскошь. Ну что ж, пора бы и нам попробовать то, чем питаются наши «кормильцы». Сели, поели, пить отказались, встали, сказали спасибо и направились к выходу. Я первая, Тамару за руку, нам преградили дорогу: «Так не пойдет, надо расплатиться». Какой стыд! Я говорю, что нечем нам расплачиваться, кроме своей чести, и плохо то, что вы свою офицерскую честь теряете, и я сейчас буду так кричать, что все часовые сбегутся. Нам открыли дверь и чуть не вышвырнули. На следующий день к нашей радости нас выгнали в полк. А главное, в полку мне вернули мою снайперскую винтовку. Это был для меня праздник.

В течение всего описанного периода моих небоевых приключений наша дивизия вела бои и понемногу продвигалась на запад. По прибытии из тылового обеспечения мы сразу вступили в бои, шедшие с переменным успехом.

Однажды, наверно, в марте, движемся, преследуя немцев, авангардом: разведчики и я с ними. Подходим по лощине к одной деревне, а из нее бежит нам навстречу мальчишка, подросток, и кричит: «Немцы! Немцы!» И упал, сраженный вражеской пулеметной очередью. Спас нас. Мы отошли в лощину, ребята пошли справа, а мне сказали остаться на месте, прикрывать и ждать команды.

Слышу, шум необычного мотора, оборачиваюсь, а это аэросани комдива направляются в сторону немцев. Я вскочила и наперерез, машу, кричу, немец начал минометный обстрел меня и аэросаней, они разворачиваются, аж на месте закрутились, и ко мне. Вышел из аэросаней командир дивизии, приказал водителю заехать в лощину и спросил меня: «В чем дело?» Я ответила, что в деревне немцы.

А рядом была копенка соломы, сели на нее, он поблагодарил, угостил «Казбеком» и начал расспрашивать, как я занималась стиркой и почему туда попала. Я ему все рассказала, что Тонконогов меня туда отправил «после нашего с вами разговора за то, что я на него нажаловалась». Он молча встал и пошел.

Подтянулась пехота, и мы пошли в наступление на эту деревню. На краю деревни у большака начал стрелять пулемет. Пришлось и мне по-пластунски подползти и уничтожить эту огневую точку. Немца выбили, это было немецкое прикрытие отхода их основных сил.

Иногда деревни были пустые, без немцев. Так, однажды вошли мы в деревню, где уцелела одна банька, вошли в нее. Открываем дверь, а на полке спят два друга немца, уснули бедолаги и проспали отход своих войск, нечаянно или специально, чтобы сдаться в плен, не знаю…

Обычным делом было, когда шли ночью, впереди вдали сияли огни как бы большого города. А оказывалось, что это совсем недалеко светились угольки домов спаленной немцами деревни. И все это на Смоленщине после войны было восстановлено, поэтому там и в Белоруссии и сейчас ценят советскую власть и патриоты еще не все перевелись.

К исходу дня 19 марта 1943 года все части дивизии выходят на рубеж реки Осьмы. На противоположном берегу занял оборону противник. На этом рубеже 24 марта дивизия заняла оборону. Находясь в обороне, части и подразделения учились боевому мастерству, задача была одна – подготовиться к освобождению Дорогобужа и Смоленска…

Лето наступило, и при штабе дивизии нас, снайперов, собрали на учения.

В дивизии я, снайпер-девушка, была единственная. Командовал сборами капитан Кащенко, очень строгий и справедливый командир-снайпер. До седьмого пота учил нас стрелять: по движущимся, светящимся, по сверкающим целям, по щелям танков, в поворотные места их башен. Сверкающие цели – это оптика или командиров и наблюдателей, или снайперов. Однажды к нам на сборы приехал комдив, а у меня левый глаз забинтован, получила «ранение» при пришивании подворотничка. Подходит он ко мне: