Мой ослепительный миг - страница 9

6 сентября 1942 года немцы окопались, и мы траншеи копали и заняли оборону на рубеже Емельянов – Субботино. Потери были такие, что на охранение не хватало людей. Ставили всех, кто остался жив. И вот я, санинструктор, стою на посту… и чувство такое, сердце замирает: впереди враг, а позади Москва, вся Россия и в Кремле товарищ Сталин. Все, наверное, спят… пусть спят… я их защищу, у меня ведь пулемет, противотанковое ружье, автомат, гранаты, я же до зубов вооружена. Смешная девчонка, немец-то тоже стоит в сотнях метров от тебя, так же один на два километра фронта и тоже до зубов вооружен. Это такие девчоночьи мысли раскатились. А что? И правда, так оно и было.

Стало прибывать пополнение, уже стало спокойнее. Мы не дергаемся, и немец стоит. Хорошо, видно, пощипали друг друга. Командование полка решило проверить стрелковую подготовку бойцов, узнать, как кто стреляет, и подучить, чтобы пули шли не куда попало, а в цель. И когда закончилась проверка, меня вызвал командир полка Гальперин Борис Исаевич. Он объявил, что я самый лучший стрелок в полку, вручил мне снайперскую винтовку и поставил новую боевую задачу. Я ответила: «Служу Советскому Союзу!». Так я и стала снайпером. Меня обучили, как пользоваться винтовкой. Мы же на стрельбах стреляли из обыкновенной винтовки, а эта снайперская, и уж очень мне понравилась. Кстати, и командир полка, и командир нашего батальона Каплун были евреи – и они очень и даже очень хорошо воевали, а всякие анекдоты про них это глупость или мелкая подлость.

Вошли в одну из деревень, а местные жители рассказали о «предателях-власовцах». Нам, снайперам, дали почитать материалы трибунала. Принять участие в их расстреле я не решилась, одно дело в бою стрелять во врага, а тут… А в школе был их, власовский, штаб и на стене портрет Гитлера, справа от него флаг со свастикой, а слева красно-сине-белый, так что не идет мне близко в душу современный флаг. И, наверное, много осталось после войны тех, кто против советской власти, а много погибло тех, кто был за советскую Родину.

Сначала я охотилась из траншеи. И вот однажды я шла в свою роту, а между стыками рот увидела, что на нейтральной полосе к подбитому танку гуськом, один за другим, пробираются немцы. Я вскинула на бруствер винтовку и стала брать их на мушку. Первый выстрел был удачный и вызвал у них замешательство и тревогу. Немцы залегли и по-пластунски потащили своего товарища. Затишье. Следующий немец броском попытался приблизиться к танку, я на лету его сразила, и он с вытянутой, вооруженной автоматом рукой распластался на земле. Его тоже утащили. Опять затишье. Вижу, повернули все назад. Но нашелся еще смельчак. Сначала дал очередь по брустверу моей траншеи, но в меня не попал, ринулся к танку, но не дотянулся, я его срезала. Жду, села на корточки на дно траншеи, как обычно мы сидели. Вижу, ко мне подбегает капитан, адъютант командира дивизии Моисеевского Александра Гавриловича.

Фото для дивизионной газеты

– Это ты стреляла? – спросил он.

– Ну, я, а что?

– Да ничего, это комдив наблюдает за тобой в бинокль и меня послал узнать, кто стрелял, и просил привести тебя.

– Да уж пока не могу, может, еще пойдут.

– Ну, что ж, я тоже подожду, – ответил он.

Подождали, движение у немцев затихло пока, и мы пошли. Прихожу в землянку, где находился комдив, я докладываю о себе.

– Ну, садись рядом, – говорит комдив, вытаскивает папиросы «Казбек» и спрашивает: – Куришь?