Я чувствовала его гнев в каждом движении, в каждом прерывистом выдохе, в
том, как его мышцы напряглись, подобно натянутой тетиве. Его поцелуй был
подобен клейму — властный, требовательный, почти жестокий, но в то же время
наполненный таким неистовым желанием, что у меня закружилась голова.
Я попыталась что-то возразить, открыла рот, но необузданное движение его
языка и грубый толчок бёдрами заставили меня проглотить слова вместе со
сдавленным стоном. Всё это противоречило здравому смыслу, но мои протесты таяли,
уступая место первобытному, неконтролируемому желанию.
Он убеждал меня каждым поцелуем, каждым движением языка, удерживая в крепком
захвате, от которого сбивалось дыхание. Жестко... но в то же время
удивительно сдержанно, показывая, что способен быть нежным даже в разгар своей
ярости. В его прикосновениях читалось противоречие — гнев сплетался со
страстью, наказание с лаской, а властность с трепетной нежностью.
Его руки вели умелую игру, он словно знал мое тело до мельчайших деталей и
понимал, как заставить меня кричать от наслаждения. Каждое его движение было
выверенным, точным, находящим те тайные места, о существовании которых я и сама
не подозревала. Когда мои крики срывались с губ, он снова и снова заглушал их
властным поцелуем, вжимая меня в постель всем весом своего тела. Задыхаясь от
мучительного желания, я впилась ногтями в его широкие плечи, оставляя на
загорелой коже багровые полумесяцы… он лишь зашипел сквозь стиснутые зубы,
тотчас одарив меня хищным оскалом, обещавшим нечто большее…
Предвкушающе улыбаясь, он обхватил меня снизу и жадно прижал к своему
горячему телу. Его руки уверенно прошлись по моим бёдрам и резко раздвинули их
в стороны. Издав низкое рычание, он сделал глубокий рывок. Раз. Еще раз. Пока я
не потеряла им счет. Каждое движение разжигало во мне пламя, растекающееся по
всему телу. Я принимала его натиск, подстраиваясь под него, полностью
открываясь, цепляясь за него, я выкрикивала его имя. А древняя магия,
пульсирующая в метке, только усиливала каждое ощущение, доводя их до предела
человеческих возможностей… последние искры удовольствия пронзили нас обоих, и
мы рухнули в бездонную пропасть исступления, растворяясь друг в друге…
После долгих минут блаженной неги, когда наши сердца, наконец, замедлили
свой бешеный ритм, а дыхание стало ровнее, я лениво потянувшись, заговорила:
— И где же настоящая шкатулка?
— Знаешь, что самое забавное? — Александр тихо рассмеялся, и этот низкий,
бархатистый звук отозвался приятной дрожью во всем теле. — Я бы и сам хотел это
знать.
— Что? — резко приподнялась на локте, пристально вглядываясь в его лицо. —
Но как же... ты не был без сознания?
— Я давно научился определять действие таких артефактов.
Признаться, я ожидал чего-то подобного. Слишком уж вовремя ты появилась на
площади… И да, эта шкатулка, что ты пыталась украсть, — Александр насмешливо
приподнял бровь и выдержав многозначительную паузу, добавил, — всего лишь
искусная копия. Настоящую похитили за день до моего ареста.
— И ты позволил себя схватить? — недоверчиво прищурилась, ткнув пальцем в
грудь мужчины.
— А как еще было выманить настоящего вора? — усмехнулся Александр, и в
его глазах промелькнуло что-то хищное. — Правда, я не ожидал, что он пришлет за
ней такую... очаровательную воровку.
— Проклятье, — не сдержалась я, осознавая, что все это время была лишь
пешкой в чужой игре…
