Мой путь на литературный Олимп - страница 11

А вот как по этому поводу сам Александр Александрович говорил о Сталине: «Любил и хорошо знал художественную литературу. И дореволюционную классическую, и нашу советскую. Не только русскую, но и других народов СССР. Иностранную тоже. Следил за литературными новинками. Много читал. Произведения, выдвинутые на соискание Сталинской премии, как правило, читал все. Разумеется, не только их. В таком мнении я утвердился при обсуждении в ЦК партии выдвинутых на Сталинские премии произведений литературы и искусства. И, конечно, из личных бесед со Сталиным по поводу того или иного литературно-художественного полотна. При обсуждении в ЦК наших предложений мне как председателю Комитета по Сталинским премиям в области литературы и искусства надо было ко всему быть готовым. Очень обстоятельно подкованным, имея в виду возможность серьёзного полемического диалога».

Сталин не только глубоко знал то или иное заметное произведение. Он был взыскательным критиком. Понимал сложность литературного процесса. Знал прекрасно литературную грамоту, то бишь русский язык вообще, органически не терпел пренебрежения к правильному пользованию языком, едко и порой зло высмеивал косноязычие, а тем более забвение элементарной грамотности.

Был отличным полемистом. И эрудитом. С ним нередко трудно было дискутировать. Обладал большими знаниями, сила аргументации и логика мышления его были всегда основательны. Диву даёшься, когда этот человек успевал столько читать и художественную литературу, историческую. Не говоря уже о политической. Я приведу пример о «неприятном случае» в практике присуждения Сталинской премии в области литературы. Речь шла о писателе Степане Злобине и его романе «Степан Разин».

Не помню точно, какой организацией автор и его роман были выдвинуты на Сталинскую премию. В комитете по премиям они не были включены в число кандидатов на неё. Наши предложения в ЦК партии были представлены без этого произведения. Не скрою, при обсуждении некоторые товарищи обращали больше внимания не на идейное содержание и художественные достоинства, а на «анкетные данные» из биографии его автора. В годы гражданской войны он какое-то время был в Белой армии. То ли добровольно, то ли по мобилизации – точно не знаю и утверждать не могу. Во время Великой Отечественной войны Злобин оказался в плену у гитлеровцев. Как попал в плен, мне тоже достоверно не было известно. Конечно, всё это сыграло свою роль в отклонении Комитетом его кандидатуры.

За день-два перед обсуждением наших предложений в ЦК партии Сталин, как тогда было принято, пригласил меня для предварительной беседы по выдвинутым на премию произведениям. Он и на этот раз был уже обстоятельно знаком не только с материалами Комитета, но и со многими книгами, представленными на премию, но не прошедшими сквозь наше «сито». Подробно, со знанием дела беседовал он по каждой из них. После такого разбора он по большинству из решений Комитета высказывал своё мнение более или менее определённо, обычно поддерживал их, и в отношении же отдельных произведений был крайне осторожен в своей оценке – больше рассуждал, но в принципе также соглашался с нашими предложениями.