Но Катя выставила вперед наманикюренную руку, и головой покачала. А на лице такое же выражение, какое и у Евгения Александровича было – неприязнь.
- Ты просто неблагодарная сволочь. Вот и оставайся один на один со своими проблемами, - Катя развернулась, и уже в коридоре выплюнула: - Да пошла ты, Вера!
8. ГЛАВА 8
Катя ушла, оставила меня. Все уходят, все бросают, пора бы привыкнуть, но как она не понимает, что я по-другому не могу? Не понимаю, для Кати это игра – притворяться мертвой?!
Дурная игра, дурная обида.
И горько от этого – одной оставаться больно. Человек вообще не должен быть один в этом мире.
- Мама, мамочка, как же мне тебя не хватает, - прошептала я, сама себя за эту слабость презирая.
До сих пор сердце горюет: любила она меня хоть немного? Хоть капельку? Мне бы и крох хватило, если бы они настоящие были – чувства эти. Диссонанс с новой силой накрыл: мама помогала мне уроки делать, цветы на школьные линейки мы покупали вместе, атласные банты она мне завязывала, восхищаясь моими кудрями, которые специально подкручивала…
Травила, и жить не давала.
А я без нее, без подсказок ее жить не умею.
Из апатии меня вырвал надрывный плач Полины, и я вспомнила, что не могу себе позволить сойти с ума – ради девочки моей. А значит, нужно встать, покормить Полю, и собираться.
Скоро полдень.
- Малышка, ты останешься Полиной, а я Верой. Даже отчество оставлю свое, а тебе какое дать? – прошептала, прижав дочь к груди. – Я – Вера Владимировна, а ты будешь Полина… Полина Павловна, да. Красиво звучит.
Глупости на языке, глупости в мыслях, а фамилию я свою забыла. «Гарай» от зубов отскакивает, усиленно вдолбленная мамой, а вот кем я была?
Не помню, к ужасу своему не помню. Но, наверное, Евгений Александрович знает. Этот человек в курсе всего, к великому моему сожалению.
В дверь раздался звонок, когда на часах было без пяти двенадцать. Полина заснула в слинге, и перед тем, как дверь открыть, я заглянула в Катину комнату. Она забрала все, кроме постельного белья – вещей у нее не так много, да и у меня также, все в один чемодан влезет.
Ушла окончательно, разозлившись на мнимое предательство.
Ну и плевать, бегать я за ней не буду. Если не понимает, что мне о ребенке думать нужно, а не о ней, и не о себе – все бесполезно.
- Я готова, - глухо сказала я, едва открыла дверь, за которой снова стоял Евгений Александрович. Была мысль, что он просто пошлет за мной людей, и не приедет сам, но он явился.
И мне от этого спокойнее почему-то. Что не с чужими людьми буду, хотя и он мне не родной.
- Ребенка зачем с собой тащить? – с неудовольствием кивнул мужчина на красный слинг, в котором спало мое главное сокровище.
- Мне ее оставить не с кем. Поля не помешает, она плачет не так часто, я покормила ее, - вышла, и начала спускаться по лестнице вслед за Евгением Александровичем. – Скажите, а времени много понадобится, чтобы паспорт сделать и свидетельство о рождении?
- Сегодня же все и сделают.
- Так быстро? – искренне удивилась я, и услышала логичный, ненавистный мне ответ:
- Деньги, Вера. Всего лишь деньги. В базах данных все на тебя есть, нужно всего лишь вписать все это в документ.
На все ушло сорок минут. Евгений Александрович со мной не пошел, отправил своего безликого помощника, который за моей спиной стоял, и следил. Наверное, за тем следил, чтобы я не назвалась их с Владом фамилией, и не попросила Влада отцом вписать в свидетельство Поли.
