– В общем, я только начал, как домой неожиданно вернулась хозяйка и чуть меня не поймала.
– Какой ужас! – Стэнли откидывается на спинку стула и изумленно качает головой.
– Полностью согласен, приятель! – Хьюго не совсем понимает, что имеет в виду Стэнли. – Я успел лишь быстро просмотреть один ящик, когда она ввалилась.
Стэнли подается вперед и пристально смотрит на Хьюго тяжелым взглядом.
– Ты правда считаешь, что людям твоей профессии допустимо копаться в личных вещах клиентов?
– Я называю это рабочими преимуществами, приятель. Рабочими преимуществами.
На мгновение наступает неловкое молчание, когда каждый из нас, кроме Рони, пытается определить, должны ли мы по-прежнему соблюдать вежливость, или черта пройдена и, несмотря на советы Леди Т., пора сбрасывать перчатки. Первым решается Стэнли.
– Ну, а я бы назвал это мерзким копанием в нижнем белье, – тихо говорит он, с отвращением покачивая головой.
Хьюго слегка сбит с толку. Ему никогда не приходило в голову, что кто-то может поставить под вопрос его абсолютное великолепие, в котором он убеждается все сильнее с каждым выпитым глотком вина.
– Приятель, не будь таким серьезным. Попробуй рискнуть, хоть раз в жизни.
Теперь Хьюго разговаривает немного медленнее, мужественно пытаясь не путать слова, из-за избытка алкоголя предложения выскальзывают у него изо рта с опасной скоростью, и все усилия напрасны.
– Я принесу десерт, – выдавливает Стэнли сквозь сжатые зубы.
Через несколько минут Хьюго становится поразительно похож на бывшего советского президента Михаила Горбачева. Допившись до бессознательного состояния, он падает лицом в черносмородиновый мусс, и когда его поднимает заботливая Рони, у него на лбу появляется изысканное пурпурное родимое пятно. Он громко храпит, пока остальные курят и пьют кофе, и опасно раскачивается на стуле. От падения его спасает только Рони, которая следит и поддерживает его, словно куклу чревовещателя.
По словам Леди Т., любой инцидент за столом должен «по возможности игнорироваться хозяином, хозяйкой и гостями». Все мы, возможно, кроме Рони, с восторгом игнорируем Хьюго. Рони рассказывает всем о своем новом увлечении – ракс шарки, египетской разновидности танца живота, и предлагает станцевать, когда мы в следующий раз соберемся вместе.
– Не приведи господь, – шепчет Хелен. – Уж лучше у меня будет цистит.
Наконец Рони заказывает такси и пытается поднять Хьюго на ноги. Альберт галантно приходит ей на помощь и поддерживает его, пока Рони накидывает тому на плечи пальто. Пока Альберт ведет Хьюго к выходу, Рони сжимает мою руку.
– Прости. Он не хотел ничего плохого – насчет собак и детей. Просто напился.
Похоже, она всерьез расстроена, и я чувствую себя ужасно. На помощь приходит Эдвард.
– Не глупи, милая! – говорит он, утешительно обнимая ее за плечи. – Это все вино. В любом случае, мы почти не смогли разобрать, что он там говорил.
Я обнимаю ее, прежде чем она выходит на улицу вслед за Хьюго и Альбертом.
– А Альберт наконец оживился, впервые за вечер. И все благодаря отъезду Хьюго! – говорит Эдвард нам с Епифанией, пока мы безуспешно пытаемся не хихикать, глядя, как Хьюго отчаянно висит на Альберте, который выглядит все более смущенным и раздраженным. Лорд Байрон, наблюдающий за происходящим с явным презрением, спокойно подходит к Хьюго и мочится ему на ногу. Кроме меня этого никто не замечает, и, я думаю, в данном случае леди Т. оправдала бы мое поведение – береженого бог бережет. Я предпочитаю смолчать.
