- Я хочу вам помочь, - ответила собеседница, и, кажется, она говорила искренне. – Но вам нужен аристократ? Человек с титулом?
- Не крестьянин, это точно, - ответила я. – При всей широте моих взглядов, мне просто не поверят окружающие. И мы не уживемся.
- Да, понимаю. Я иногда нахожу спутников для… некоторых дам, - тонко улыбнулась госпожа Марианна. – Конечно, никого из них не назову, и даже не намекну, и это послужит гарантией того, что и ваш секрет останется нераскрытым.
- Не транжира, не игрок, не посетитель вашего заведения – простите, но вы сами все понимаете! Ох, как же много у меня требований… это вообще реально? – с отчаянием посмотрела я на нее, и на мгновение закрыла лицо руками.
- Это рискованно, но, пожалуй, возможно, - медленно заговорила она. – Но вот с титулом, точнее, с положением мужчины в обществе, могут быть проблемы. У меня есть один человек на примете, который подходит идеально. Он в затруднительном положении, и я недавно дала ему визитку, надеясь, что именно спутником какой-то знатной дамы он станет. Если согласится…
- Даже так? – удивилась я, но сердце забилась в предвкушении. Неужели получится? И мужчина сделает мне одолжение, а я в ответ – ему? Денежные отношения – самые честные!
- Вы знаете, что здесь неподалеку живут ссыльные? – продолжила она.
Нет, я не знала… Тетя переехала сюда не так давно, потому что врачи велели ей поменять климат. Поэтому город и окрестности Анастасия плохо знала. А почему эта женщина сейчас заговорила об этом? Не может быть…
- Вы, что, хотите предложить мне… каторжника?!
Немногим ранее. Никита
Никита открыл дверь барака, и буквально ввалился внутрь. Сил не осталось вообще. Руки дрожали, словно от болезни или от старости, ноги так и норовили подломиться. Он поймал себя на том, что шаркает, согнувшись, будто пожилой бродяга, и усилием воли вернул прежнюю осанку. Но надолго ли его хватит?
Оказалось, что скакать на лошади, фехтовать, бороться с друзьями, стараясь вырвать победу в состязании – это было легко. А силу показывают совсем по-другому.
Попробуй целый день таскать и укладывать бревна, тогда и поймешь, кто силен, а кто слаб. Грузить в вагоны уголь – это вообще был ад. А еще над местом работы висела мелкая серая пыль, которая садилась на лицо, на одежду, забивала нос… Он еле отмылся, одежду, кажется, так и не смог нормально отстирать, а еще несколько дней откашливался.
«Нежный, потому что благородного сословия!»
Эти слова он услышал от рабочих, и был благодарен, что в них не было издевки. Скорее, эти люди, сами привычные к тяжелому труду, просто с сожалением констатировали: не выживет он здесь. Их благородие… бывший.
Он обязан выжить! Он обязан это сделать ради своей семьи, а теперь – ради Ваньки. Ивана Эдуардовича, девяти лет от роду, бывшего наследника рода Чернецовых. А теперь ни рода, ни наследства, все конфисковано. Папенька его постарался, в заговор влез. Ладно, сам Никита – у него ни жены, ни, даже, невесты, ни, тем более, детей нет. Так что только он сам расплачивается за собственные глупости. За опасные глупости.
Но он не наследник своего рода, поэтому не подвел семью «под монастырь». Да, сейчас они в опале, но время пройдет, свое расположение государь вернет. Главное, чтобы настоящий наследник, Борис, родной сын, не сделал какой-нибудь глупости. Да, Никита – приемный сын своих родителей. Поэтому он сделает все, чтобы отплатить им за доброту, уберечь. Ладно, не стоит об этом вспоминать, а то накличет чего-нибудь еще…
