И, конечно, еще один ссыльный не сможет быть официальным опекуном.
Никита даже не дальний родственник покойного Эдуарда, он просто неравнодушный сосед. И сочувствовал он больше мальчику, чем его отцу. Ребенок свою судьбу не выбирал, а вот его папаша – выбрал. Чего ему в жизни не хватало, зачем полез в заговоры? Лучше бы женился, и нашел мальчишке добрую мачеху.
Инспекторы обошли весь дом – это не заняло много времени, потому что «хоромы» были невелики. Стены есть, и на том спасибо! Могли бы привезти ссыльных просто в чистое поле: хочешь, строй себе шалаш, хочешь, так подыхай. Все равно это лучше казни. В итоге инспекторы осмотрели дом, и вынесли вердикт, что ребенок здесь жить не может.
Если бы Никита был уверен, что мальчику лучше в приюте, он бы не сопротивлялся. Однако он сам успел в детстве познакомиться с приютами. Было это после смерти родителей, и, без преувеличения, он готов всю жизнь молиться на друга покойного отца, с которым тот когда-то служил. Николай Петрович, узнав о гибели его отца, разыскал маленького Никиту в приюте, и усыновил. Государь легко подписал прошение об усыновлении боевому офицеру, находившемуся на хорошем счету.
Так что на основе своего недолгого (к счастью!) опыта Никита сомневался, что в приюте сирота будет «в тепле и сытости». Может, конечно, это ему самому в детстве не повезло… но осмотреть тот приют, куда хотели забрать Ваню, никому не дадут.
Однако после небольшого разговора попечители очень прозрачно намекнули, что могут закрыть глаза на то, что мальчик останется на прежнем месте. Нужно всего лишь заплатить. И заплатить немалую по нынешним меркам сумму.
***
После ареста и решения суда об отправлении «на поселение» деньги никому из ссыльных взять не разрешили. Логично: кто собирался создавать им тепличные условия? Правда, кто-то все же умудрился привезти с собой дорогие часы или портсигар, другие вещи, которые можно было бы продать. Однако он сам имел гордость, и не собирался уподобляться старьевщику. И теперь даже пожалел об этом: любые деньги могли бы пригодиться.
Может, это и так был вопрос времени: когда Никита начал бы искать другие способы заработка, чтобы прокормиться? Думать об этом было противно, но не думать тоже не выходило.
Сейчас он брался за любые работы, где платили хотя бы что-нибудь. «Неблагонадежных» не брали ни в одно хорошее место, никуда, где работа была связана с деньгами или какой-либо ответственностью. Это было объяснимо, это было ожидаемо, и скоро Никита уже не надеялся ни на что другое. Хорошо, что хотя бы оставалась неквалифицированная работа, вроде погрузки-разгрузки вагонов, и местные не избивали чужаков, составлявших им конкуренцию. И на том спасибо.
А потом эта женщина нашла его сама.
Она прошла мимо, когда Никита и другие работники укладывали каменные бордюры тротуаров и чистили от ржавчины ограду. Видимо, вначале она шла по своим делам, и Никита не обратил на нее внимания, как и на остальных прохожих.
Но вдруг женские каблучки простучали снова, женщина приблизилась, и Никита напрягся. Хотя его и не оскорбляли в открытую, он считал, что пока просто везло, и долго такое везение не будет продолжаться. Странно, конечно, что недовольство решила высказать женщина, потому что он, скорее, ожидал подначек от мужчин.
- Вы не хотите поменять свою работу? – вполголоса спросила женщина.
Никита разогнулся и взглянул на нее: не молоденькая девушка, взрослая женщина, причем довольно красивая, точнее, «эффектная», как говорил один знакомый. Неожиданно обожгло радостью и безумной надеждой: она предлагает работу?! Может, у нее какой-нибудь магазин, где нужен продавец? Или, скорее, счетовод? Вряд ли продавцом позовут мужчину, скорее, поищут женщину, если это магазинчик готового платья, к примеру. Но у него самого уже не осталось никаких предрассудков насчет того, что «торговля – это занятие для низшего сословия!». Он теперь принадлежит к самому низшему сословию, которое только возможно… Он согласен даже на должность уборщика!
