— Может у тренера тоже есть сестра и она подписана на Билецкую? — в ответ на мою шутку Тим кривовато усмехается.
— Может, Ника. Может…
Что имеет в виду — понятия не имею, но от пристального взгляда по голым плечам бегут мурашки.
— А вообще я просто хотел сказать: я тебе не враг. — Тимофей дает мне несколько секунд на осознание. Я прокручиваю слова в голове, оцениваю их… Как-то не верю. От него исходит опасность. Он может сколько угодно прощать мне царапины на тачке. Это не основание записывать его в доверенные приятели.
— С чего ты решил, что я считаю тебя врагом?
— Я не решил. Я так… На всякий случай.
Опять не верю Татарову, но принимаю.
— Мы с Пашей рассматриваем возможность возобновления сотрудничества… Если ты не знала.
В голове проносится: вот черт.
Это ожидаемо, я должна была к этому готовиться, но новость бьет по темечку. Мой максимум — скрыть волнение.
— Я не знаю, почему тебе кажется, что передо мной нужно об этом отчитываться…
— Я не отчитываюсь. Просто понял, что Паша вряд ли с тобой это обсудил, а вы же семья…
— Прости, мне уже пора.
Смотрю на сковывающие запястье часы. На самом деле, еще минут двадцать в запасе у меня есть, но слушать дальше не хочу. Тяну по столу телефон, хватаю с диванчика сумку. Хочу достать купюру и бросить на стол. А ещё хочу, чтобы страховая насчитала мне стоимость не покрытого ремонта и я смогла с чистой совестью жить свою жизнь, зная, что за мной не тянется должок перед Татаровым.
Встаю из-за столика и собираюсь его обойти, но Тим придерживает меня за руку. Мы совсем не близки. Не обнимаемся при встрече, не целуемся, не ведем задушевные беседы. Я даже не уверена, что в моей телефонной книжке есть его номер.
Но он легонько сжимает мою ладонь, я торможу.
Снова встречаемся глазами. Он смотрит снизу, я — сверху, но ощущение позиции подчинения никуда не ушло.
— Будь осторожна на светофорах, Ника. И хорошего дня.
— Тебе тоже.
Высвобождаю руку, вымучиваю улыбку и всё же ухожу, чувствуя бешеное биение собственного сердца.
Весь день провожу на автопилоте. Торможу на каждой из встреч, еле выдерживаю фотосессию. У нас с Пашей получается поужинать, но я чувствую себя сидящим на иголках совсем не йогом.
Не могу расслабиться ни под вином, ни в постели с мужем. Когда после не самого удачного нашего с ним секса Паша уходит в ванную, я смотрю ему вслед и корю себя за то, что позволила Татарову слишком много о себе понять.
Он использует против. Он всегда использует против.
Телефон на тумбочке жужжит. Я беру его в руки и разблокирую. У меня каждый день тысячи запросов на переписку, огромное количество реакций, но я захожу в директ и замечаю одну.
Открываю начатый не мной диалог в запросах.
«Обидно, Билецкая. Неужели наша с тобой встреча заслуживает упоминания меньше, чем твой обед?»
Листаю. Этот говнюк пересмотрел и перелайкал все мои истории. Дойдя до нашего с Пашей ужина — написал. Я возмущена, хочу ответить какую-то гадость, но ловлю себя на том, что улыбаюсь. Какой-то бред…
Смотрю на кнопку со словом «Принять» и понимаю, что делать этого не надо. Умом жму на стрелочку назад (пусть висит в запросах со своим самомнением), пальцем жму «Принять».
Татаров в сети. Уверена: ждет. Решил, что на сей раз со мной лучше дружить. Ну что ж… Я против.
«Не сравнивай себя с Бенедиктом. Если интересует реклама — пиши на страничку сотрудничества. Я дам распоряжение сделать тебе скидку»
