— Скучновато.
Я согласна с Тимом. Слишком много всего. Вроде бы изобилие, а скучновато. Но это нам, а народ веселится. Открытие более чем удачное.
— Тебе не угодишь.
— Не поверишь, почти никто не пытается. Я же не блогер-миллионник. — Татаров мне подмигивает, я закатываю глаза. Градус нашей беседы-перепалки повышается, но не до жара, а скорее до теплоты. Мы входим во вкус.
— От меня ждут рекламы. Желательно, по дисконту. Тут нечему завидовать.
Не знаю, зачем делюсь с ним правдой, но во взгляде улавливаю задумчивость.
— Но ты умеешь и бесплатно, от души, я видел…
По коже мурашки, чувствую себя обнаженной. Я знаю, что показываю свою жизнь толпе незнакомых людей, но между нами всегда стекло. Оно дает чувство защищенности.
А Татаров как будто забрался под него. Я обнаруживаю нас с одной стороны.
— Ладно, тебе лично моя скидка, уговорил…
Тим шумно выдыхает, качает головой, а я просто рада, что зрительный контакт разорван.
— Ника-Ника…
Не знаю, что он имел в виду, да и не хочу знать.
Смотрю вниз, нахожу Иришу. Она смотрит вверх — на нас. У нее взлетают брови, я машу и улыбаюсь.
Ужасно, если со стороны мы выглядим интригующе.
— Хочешь, домой тебя завезу?
Поднимаю взгляд на Тимофея. Даже не сразу верю, что не ослышалась.
— Это предполагает ваш договор с Пашей?
— Нет, конечно. Хочу свалить. Подумал, вдруг ты тоже…
Я хочу, но точно не с ним.
— Я не понимаю, зачем ты так настойчиво набиваешься ко мне в друзья… — Я вслух сказала, да? Может и к лучшему.
Тимофей опять хмыкает.
Хочет сделать новый шаг, я не даю, выставляя вперед руку. Она упирается в грудь. Я против воли чувствую ее твердость, жар и дикое биение сердца. Он что, волнуется?
— Я вообще дружелюбный, Ника.
Не знаю, волнуется ли, но намек понимает. Подмигивает, отступает. Делает еще один глоток из своего стакана, а потом оставляет его на нашем пустующем столике.
— Хорошего вечера тогда.
— И тебе.
Смотрю в широкую спину, когда отдаляется. Слежу, как пружинит по ступенькам. Достает на ходу сигареты, скрывается, явно направляясь на улицу.
Тоже чувствую, что становится жарко. Сжимаю пальцами стекло того же стакана, допиваю за ним.
Это не коктейль, просто кола. Татаров чуть лучше, чем я предполагала. Кажется, кто-то не пьет, когда за рулем. И мне предлагал действительно подвести, а не к херам разбиться.
Дальше ночь ускоряется. Я — ужасная, но обретаю новый главный фокус. И это не Ира, это Тим.
Он не уезжает, остается. Ко мне больше не подходит. Предложение не повторяет. Я тоже к нему не подойду, но какого-то черта слежу.
Изучаю манеру, подмечаю полутона. Тоже разговариваю, танцую, пью и ем, но его из поля зрения не выпускаю. Меня затягивает в непризнанную игру.
Но всё меняется в один момент.
Наверное, один из важнейших в моей жизни. Один из тех, которые разрезают её на до и после.
Я замечаю зашедшего в зал Пашку. Моего-моего.
Сердце сжимается и несется галопом. Таким же, как сердце Татарова.
Муж крутит головой, а я онемев, жду, когда найдет меня.
Я не сомневаюсь, что он приехал забрать. Тону в любви. Умираю от осознания, как скучала.
Наши взгляды встречается. Он хмурый, я улыбаюсь. А потом иду навстречу и он ко мне — по ступенькам.
Встречаемся на верхней. Он, конечно же, быстрее, даже когда ему сложней, чем мне.
Не бросаемся друг на друга — пока страшно. Я осторожно тянусь к груди мужа, Паша сжимает мою кисть и вдавливает в себя. Самый-самый мой.
