Читать онлайн Сью Таунсенд - Мы с королевой

Лежа в постели, королева вместе с Гаррисом смотрела телевизор. Был четверг, 9 апреля 1992 года, 23.20; всеобщие выборы подходили к концу. Гаррис зевнул, показав острые зубы и пурпурно-красный язык.

– Наскучили тебе выборы, золотко? – спросила королева, поглаживая его по спине.

Гаррис гавкнул на телевизор: на экране судорожно дергались крошечные человечки в цилиндрах – новомодная компьютерная графика.

Не вникая в суть, королева некоторое время просто наблюдала за их забавными движениями и вдруг поняла: эти красные, синие и оранжевые человечки не что иное, как нынешний состав палаты общин.

А на переднем плане долговязый мужчина, размахивая руками, скороговоркой бормочет о том, что едва ли можно всерьез полагаться на опросы общественного мнения и скорее всего ни одна из ведущих партий не получит в парламенте большинства. Взяв пульт, королева приглушила звук. Она вспомнила, что сегодня днем секретарь, вручая ей вырезку из какой-то консервативной газеты, сказал: «Быть может, сударыня, это вас позабавит».

Заметка ее и впрямь позабавила. Какой-то спирит-медиум, услугами которого пользовалась газета, утверждал, будто он вошел в контакт со Сталиным, Гитлером и Чингисханом и те дружно заверили его, что, явись им такая возможность, они не мешкая кинулись бы на избирательные участки и проголосовали за лейбористов. За обедом королева показала эту заметку Филипу, но он не нашел в ней ничего забавного.

Гаррис глухо заворчал, спрыгнул с кровати и, переваливаясь, заковылял к телевизору. На часах было 23.25. Объявили результаты выборов в Базилдоне, и Гаррис яростно облаял экран. Откинувшись на подушки в полотняных крахмальных наволочках, королева задумалась: интересно, кто будет завтра целовать ей руку – обходительный Джон Мейджор или приятный во всех отношениях Нил Киннок? Она не отдавала предпочтения ни одному из них. Лидеры обеих партий открыто поддерживали монархию и ничуть не походили на миссис Тэтчер, чьи безумные глаза и сдавленный голос совершенно лишали королеву душевного равновесия на их встречах по четвергам. Любопытно, настанет ли такой день, подумала королева, когда премьер-министр – лидер победившей партии – окажется противником монархии?

Компьютерные человечки исчезли, уступив место взволнованным политикам, которых осаждали журналисты. Гаррису стало скучно, и он запрыгнул обратно на постель. Повертевшись на мягчайшем пуховом одеяле, пес наконец угомонился и лег. Королева ласково погладила его на ночь. Затем сняла очки, выключила телевизор, улеглась в полной темноте и приготовилась заснуть. На нее сразу нахлынули семейные заботы. Королева прошептала молитву, которую затвердила более шестидесяти лет назад под началом своей гувернантки Крофи:

И прежде чем сон окончательно сморил ее, королева, вздохнув, подумала: а что сталось бы с нею и ее семьей, если бы на выборах победили республиканцы? Этот кошмар преследовал королеву и ночью.

Джек Баркер бросил сигарету на шелковый коврик и придавил ее каблуком. Королева страдальчески поморщилась. В воздухе повис едва ощутимый запах тлеющей ткани. Во взгляде королевы сквозило презрение. У Джека забурчало в животе. Еще когда он зубрил таблицу умножения на девять, у них в классе висел ее портрет. Маленький Джек нередко посматривал на него в поисках поддержки и вдохновения.

Принц Чарлз наклонился и поднял окурок. Оглянулся – куда бы его выкинуть, ничего подходящего не нашел и сунул себе в карман.

– Лилибет, – взмолилась принцесса Маргарита, – мне до смерти хочется курить. Ну пожалуйста!

– Можно нам открыть окна, мистер Баркер? – спросила королева. Ее идеальное произношение пронзило Джека, словно хрустальная игла. Он ничуть не удивился бы, увидев, что из раны сочится кровь.

– Ни в коем разе, – ответил он.

– А мне положен отдельный дом или я обязана жить с дочерью и зятем?

Королева-мать одарила Джека своей знаменитой улыбкой, но руки ее нервно теребили широкую ярко-голубую юбку, скручивая ткань узлом.

– Вам, как пенсионерке, положен одноэтажный домик. Все граждане нашей страны имеют на это право, и вы тоже.

– Ах, одноэтажный? Прекрасно. Лестницы мне уже не по силам. А прислуга будет жить в доме или отдельно?

Засмеявшись, Джек бросил взгляд на свою республиканскую свиту – шесть мужчин и шесть женщин, тщательно отобранных для участия в этой исторической церемонии. Они рассмеялись вместе с Джеком.

– Вы, видать, не понимаете. Прислуги не будет вообще – ни фрейлин, ни поваров, ни секретарей, ни горничных, ни шоферов.

Он обернулся к королеве:

– Придется вам время от времени захаживать, помогать матушке. Впрочем, ей, возможно, станут доставлять готовые обеды из столовой.

Услышав это, королева-мать расцвела:

– Значит, я голодать не буду?

– Пока у власти народная республиканская партия, – заявил Джек Баркер, – ни один человек в Британии не будет голодать.

Принц Чарлз откашлялся.

– Гм, а нельзя ли, гм, полюбопытствовать, где именно?.. То есть каково местоположение… гм?..

– Если вас интересует, куда вы всей семьей переселяетесь, я этого сообщить не вправе. Могу только сказать вот чего: жить вы будете на одной улице, но среди незнакомых вам трудящихся. Вот здесь перечислено, что вам разрешается взять с собой.

Джек протянул фотокопии списков, которые жена его накропала два часа назад. Списки были озаглавлены: Предметы первой необходимости; Мебель; Оборудование для муниципального домика на две спальни и для одноэтажного бунгало, предоставляемого пенсионеру. У матери список самый короткий, отметила королева. Джек держал листки в вытянутой руке, но никто и шагу не сделал, чтобы взять их. Джек не двигался. Он был уверен: кто-нибудь не выдержит и подойдет. В конце концов со стула поднялась Диана, она терпеть не могла публичных сцен. Забрав у Джека бумаги, она вручила каждому члену королевской семьи по листку. Воцарилась тишина: все усердно читали. Джек потрогал лежавший в кармане пистолет. Только он один знал, что пистолет не заряжен.

– Но здесь ничего не сказано о собаках, мистер Баркер, – заметила королева.

– По одной на семью, – ответил Баркер.

– А лошади? – спросил Чарлз.

– По-вашему, можно держать лошадь в садике муниципального дома?

– Нет, разумеется. Спросил не подумав.

– В списке не указана одежда, – робко сказала Диана.

– Да вам много не понадобится. Только самое необходимое. Вам же теперь не нужно будет являться при полном параде на всякие там мероприятия.

Принцесса Анна встала и подошла к отцу.

– Вот и слава богу! С паршивой овцы хоть шерсти клок, черт возьми. Что с тобой, папа?

Принц Филип был в шоке; он впал в него еще предыдущей ночью, когда, включив в 23.25 телевизор, чтобы не пропустить специальный ночной выпуск о ходе выборов, узнал, что от округа Кенсингтон-Уэст избран Джек Баркер, основатель и лидер народной республиканской партии. Не веря собственным глазам, принц Филип смотрел, как Джек Баркер произносит речь в зале муниципалитета перед набившимися туда ликующими избирателями. Пожилые плательщики подушного налога исходили радостным криком вместе с юнцами в рваных джинсах и с серьгой в носу. Принц Филип снял телефонную трубку и посоветовал жене включить телевизор. Полчаса спустя она сама ему позвонила:

– Филип, зайди, пожалуйста, ко мне.

До глубокой ночи сидели они перед телевизором, глядя, как все новые кандидаты от республиканской партии под ликующие вопли толпы объявляются избранными в парламент. Один за другим присоединялись к королевской чете их дети. В половине восьмого утра слуги принесли завтрак, но есть никто не стал. К одиннадцати часам народная республиканская партия получила 451 место, и Джон Мейджор, премьер-министр от консервативной партии, вынужден был признать свое поражение. Вскоре после этого Джек Баркер провозгласил себя премьер-министром. Первым делом, заявил победитель, он отправится к королеве и прикажет ей отречься от престола. Улыбающиеся полицейские жестами направляли микроавтобус с тринадцатью республиканцами к Букингемскому дворцу. Солдаты королевской гвардии, стащив с головы медвежьи шапки, приветственно размахивали ими. Личные слуги королевы пожимали республиканцам руки. Подали даже шампанское, но оно было вежливо отклонено.

До того как его избрали членом парламента от округа Кенсингтон-Уэст, Джек Баркер возглавлял небольшой профсоюз, отпочковавшийся от союза технических работников телевидения. Перед всеобщими выборами в течение трех недель Джек и его соратники, недовольные всем и вся, регулярно, но незаметно для телезрителей передавали в эфир лозунг, воспринимавшийся лишь подсознательно: «ГОЛОСУЙТЕ ЗА РЕСПУБЛИКАНЦЕВ – ПОКОНЧИМ С МОНАРХИЕЙ».

Накануне выборов, в субботу, «Таймс» выступила с призывом свергнуть монархию. Стотысячная колонна антимонархистов двинулась от Трафальгарской площади к Кларенс-хаусу[3], не подозревая, что королева-мать в этот момент на скачках. Сильная гроза разогнала противников монархии еще до возвращения королевы-матери, но из окна лимузина она все же увидела валявшиеся на мостовой транспаранты:

«К ЧЕРТУ В ПАСТЬ КОРОЛЕВУ-МАТЬ».

Это, конечно же, ошибка, подумала она, наверное, имели в виду «Божья благодать на королеву-мать», не иначе.

В тот же вечер она заметила, что прислуга, вопреки обыкновению, сумрачна и нелюбезна. Целых полчаса пришлось ждать, чтобы горничная задернула в спальне шторы.

А на следующий день британцы, над чьими мозгами Джек и его подручные поработали на славу, отправились голосовать и сделали-таки свой выбор.

В дверь постучали, в спальню вошел офицер королевской гвардии.

– Они требуют вас, сэр, – сказал он.

– Я вам не «сэр», – оборвал его Джек. – Зовите меня просто Джек Баркер, ясно? – И, обратившись к королевской семье, добавил: – Пошли на балкон, глотнем воздуха.

От долгого путешествия по дворцу Джек запыхался и выглядел неважно. Давненько он не ходил на такие расстояния.

– Сколько же у вас комнат? – неожиданно для себя спросил он у королевы, пока они тащились по бесконечным коридорам.

– Достаточно, – ответила королева.

– Четыреста тридцать девять, мы полагаем, – решил уточнить Чарлз.

Они свернули за угол и услышали низкий глухой рык – словно заворчал в берлоге медведь, которого разбудили рогатиной. Когда республиканцы и члены королевской семьи ступили в центральную залу, гул ошеломил их. Джек Баркер вышел на балкон, и толпившиеся внизу заревели во всю глотку:

– Джек, не робей, гони их взашей!

Джек глядел сверху на собравшихся под балконом граждан Великобритании. Толпы так запрудили широкую, ведущую к дворцу улицу и окрестные парки, что не видно было ни тротуаров, ни зеленых газонов. Теперь на него, Баркера, легла ответственность за питание этих людей, за их образование, за исправную работу канализации в их домах; и денежки на все это тоже должен добывать он. Справится ли? По плечу ли ему такая ноша? Сколько времени они ему дадут, чтобы он успел показать, на что способен?