И все же у меня было очень много времени, проведённого в одиночестве, чтобы обо всем хорошо подумать. И первое, что я сделала, когда меня перевели в обычную палату, — позвонила адвокату — Тоне Есиной, моей давнишней знакомой ещё со времён школы. Мы поступали в один год, только я пошла на журфак, а она — в юридический.
Тоня всегда была миниатюрной. Низкая брюнетка с довольно короткой стрижкой и выразительными карими глазами с очень густыми ресницами. Вот кому не нужен макияж! Уверена, что некоторые обманывались её внешностью, потому что она совсем не сочеталась с железным характером этой девушки. Я знала, что у той хватка, как у бульдога. Уж если она чем-то занялась, то доведёт дело до конца. А только этого я в тот момент и желала.
Антонина принесла мне целую сетку апельсинов. Я усмехнулась, увидев её в дверях с этой авоськой, она совсем не подходила к ее светло-серому брючному деловому костюму, который сидел на ней как влитой. Сразу видно — сшит на заказ. Имидж для юриста много значит, поэтому к одежде Тоня подходила ответственно.
— Не знала, что тебе сейчас можно есть, — как-то виновато сказала она, присаживаясь на краешек моей койки.
— Да, вроде бы, ничего не запрещали, — пожала плечами я. — Только горло ещё немного побаливает после интубации, но мне сказали, что скоро все пройдёт.
— Как ты? — с сочувствием спросила Тоня.
— Нормально, — кивнула я. — В относительном порядке, — добавила, ещё немного подумав.
Я не хотела сочувствия, мы не были с ней настолько близки. Иногда общались в соцсетях, реагируя на новые фото друг друга, и даже пару раз после окончания школы пересекались на встречах выпускников, но за рамки этого общения не выходили. Однако я знала, что она хороший адвокат, и то, что она согласилась заняться моими делами прямо в больнице, несказанно радовало. Трудно было представить, что совсем чужой человек согласился бы бросить всё и ехать ко мне в больницу. Приятно, когда есть кто-то, кто готов позаботиться обо мне, пусть даже у нас деловые отношения, и я плачу Тоне деньги.
— Хорошо. Тогда расскажи подробнее, что именно тебе требуется от меня? — тон голоса Антонины сразу изменился, она словно переключилась с режима подруги на режим юриста. Это было именно то, что мне нужно.
— Будь моим представителем, пока я не оправлюсь. Я хочу развестись с мужем и подать в суд на врача, к которому попала на лечение.
У Тоси чуть расширились глаза.
— Ты думаешь, что?.. — она обернулась, убедившись, что в палате, кроме нас, никого нет.
Родители настояли на переводе в платную одиночную палату, чтобы меня не беспокоили соседи. Я не сопротивлялась. Если им так спокойнее, пускай поухаживают за мной и оплатят эту палату. Они и так ощущали свою беспомощность, я видела это по глазам мамы, поэтому не стала отпираться.
— Я думаю, что он действовал халатно, и именно из-за его способов лечения я потеряла ребёнка, — сказала прямо, хотя говорить об этом было трудно. Но сейчас не до сантиментов, адвокат должна знать, в какой ситуации я оказалась, чтобы правильно выстроить стратегию ведения моих дел.
Тоня закивала, при этом лоб её прорезала глубокая вертикальная морщина совсем не по возрасту. Она заправила за ухо чёрный локон, случайно выбившийся из тщательно уложенной причёски, и открыла папку с документами, которые принесла.
— Я хочу лишить его медицинской лицензии, — снова подала голос я. — Чтобы он больше никому не смог навредить.
