Читать онлайн Мэри Кор - На палубе с букетом марипосы

Порт Кенгарден в небольшом городке на юге Норвегии в этот день оживился. Если ранее пристани пустовали всю неделю, а рабочие дожидались субботы, чтобы отсиживать на своих постах не бесцельные восемь часов, то сегодня, в четверг, двадцать пятого января тысяча девятьсот сорокового года, отходили сразу три рейса. И служащая порта, мисс Жанна Фолл, в очередной раз надраивая пристань мыльной щёткой, рассказывала каждому встречному о том, что таких будних дней прежде не бывало.

– А кто уходит-то? – спросила, выйдя в полдень на перекур, работница портового буфета Оливия. – А то слышу: трещишь о трёх рейсах с самого утра. Сказала бы, в чью честь, наконец, доски моешь.

– В твою, пташечка, в твою! – сострила Жанна, поднимая на собеседницу зелёные глаза. – Дашь прикурить?

– Вредно. – Ответила Оливия, но сигаретой и зажигалкой поделилась. – Так кто плывёт?

– Мистер Бен Боттом на «Гринче», – Жанна ухватила ловкими пальцами сигарету и подожгла её. – И мистер Жерар, фамилию подзабыла, на «Новолунии». Третьего не запомнила.

– А что за корабль?

– «Зимний пик» называется. Новый. Больше ничего не слышала. Отчаливает первым, в два пятнадцать.

– И всё равно полдня не работаешь.

– Переплюнь! Слава Вселенной, что вообще плывут. А то насиживаешь, намываешь тут практически без дела шесть дней в неделю. Так хоть на корабли посмотреть!

– Да-а, – протянула Оливия, выпуская тонкую струйку дыма. – Я вон тоже до выходных скучаю. Для кого пирожные и сыр возят, скажи мне?

– Круизы – наше спасение. Так бы и померли со скуки. – Согласилась Жанна. Она с чувством стряхнула пепел в ближайшую мусорку и, перегнувшись через перила пирса, всмотрелась в водную гладь. – А море-то холодное. Куда вот зимой плыть?

– Им надо.

– Странные.

Обменявшись ещё парой несодержательных реплик, женщины выбросили окурки и приземлились на скамейку, откуда открывался завораживающий вид на Скагеррак (* – пролив между норвежским побережьем Скандинавского полуострова и полуостровом Ютландия, соединяющий Северное море с Балтийским морем. Один из самых загруженных судоходных маршрутов в мире).

Жанна поёжилась, запахивая пальто цвета кофейной гущи, и сказала:

– А всё равно, интересно: куда они всё время плывут?

– Прыгни к ним на судно и узнаешь, – хмыкнула Оливия и достала из кармана свёрток. – Будешь булку с маслом и сыром? Наверняка, оголодала.

– Спасибо, пташечка, но мне пока не до масла с сыром. Провожу первый рейс и загляну. Нарежешь для меня перчики?

– Нарежу.

– Вот и договорились. А я тебе кофе принесу: у меня в будке целая банка.

– Это откуда ещё?

Глаза Жанны загадочно сверкнули.

– Гость с последнего воскресного круиза подарил. Важный, в бежевом костюме и шляпе. Сказал, не жалко.

– Кокетничала?

– Самую малость.

– Эх, Жанна, – Оливия завистливо вздохнула. – Твои зелёные глаза кого угодно с ног собьют. И будет тебе и кофе, и чай из Индии, и шоколад советский…

– Ну, уж про Индию не говори. – С сожалением протянула Жанна. – Туда из нашего порта даже серьёзные рейсы не ходят.

– А куда ходят?

– Да никуда. В этом и грусть. «Гринч» сегодня отплывает в Данию, «Новолуние» – на острова близь Англии. Третий – забыла, куда. Погляжу в книге. На этом всё. А я уже от этих датских блюд и мехов устала.

– Не жадничай, – посоветовала Оливия. – А то и без них останешься.

– Ты права. Надо радоваться тому, что есть.

– Пойду я, – Оливия встала и засеменила к буфету. – Если на третьем корабле симпатичного капитана увидишь, ты меня окликни. Погляжу хоть.

– Хорошо, пташечка.

Жанна вновь взялась за щётку и, окунув её в ведро, щедро натёрла мылом и наклонилась, чтобы продолжить работу. Полуденное солнце опустило лучи на её загорелую кожу, и, несмотря на морозную погоду, настроение у женщины ещё больше приподнялось. Она принялась возить щёткой по пристани, напевая себе под нос:

– Yes, I ain’t got nobody, baby… And there is nobody cares for me. M-m… I am so sad and lonely, baby…

«Надо было попросить Оливию включить граммофон, – подумала Жанна. – Выйдет на перекур, скажу».

– Это Луи Армстронг? – раздался за её спиной мужской голос. – Никакие песни в мире я не люблю так горячо, как его!

Жанна ахнула от неожиданности и обернулась. Её взору предстал молодой человек лет двадцати пяти, с чёрными, как смоль, волосами и зелёными глазами. Он был одет в дымчато-серое пальто и такого же цвета шляпу.

Цепкий взгляд прошёлся по лицу Жанны, и несмотря на то, что его обладатель выглядел довольно дружелюбно, женщина все равно напряглась и тихо ответила:

– Ага, Армстронг. Что же вы подкрадываетесь?

– Не хотел вас пугать. Прошу прощения. Вышел проветриться, а тут – такая прекрасная дама. Как ваше имя?

– Жанна Фолл. – Внезапно напустив на себя важный вид, промолвила Жанна. – А ваше?

– Я Фридрих Мельтц. Мы с женой путешествуем отсюда впервые.

– Вы, как-никак, капитан корабля?

– Старший штурман, – сказал Фридрих и присел на скамейку. – На корабле «Зимний пик».

– Интересно, – ответила Жанна. – Я ничего не слышала о капитане этого судна. Может, подскажете, как его зовут?

– Думаю, это не имеет значения, – Фридрих обезоруживающе улыбнулся. – Корабль – это целый муравейник, где каждое насекомое невероятно важно.

– Вы это к чему?

– Забудьте.

Жанна пожала плечами и вновь окунула щётку в мыльную воду. Спросила:

– И, раз вы путешествуете отсюда впервые, смею предположить, что до этого вы плавали на другом корабле?

– И из другого порта. Семь лет. – Сказал Фридрих и полез в нагрудный карман: видимо, за сигаретой. – Но наше судно находилось в эксплуатации уже тридцать лет, а потому – пришло время его сменить. Так капитан и приобрёл «Зимний пик».

– Должно быть, он очень богат.

Молодой человек проигнорировал эту фразу и вытащил из кармана квадратик бумаги, после чего повернул его к Жанне, чтобы ей лучше было видно.

– Это ваша жена? – равнодушно поинтересовалась женщина, рассматривая чёрно-белый снимок, на котором едва поместилась влюблённая пара и крошечный свёрток с ребёнком. – Красивая.

– И дочь, – восхищённо кивнул Фридрих. – Она родилась в этом месяце.

– И вы возьмёте её с собой в плавание?

– Разумеется.

– Вам не кажется это опасным?

– Вы бы знали, сколько в жизни вещей, способных нам навредить. Но мы всё равно катаемся на лошадях, а ведь они в любой момент могут сбросить нас и переломить нам тем самым позвоночник.

– Но не с новорождённым ребёнком.

– Вы в чём-то правы, милая Жанна. Однако мы не можем оставить нашу дочь. Ровно, как и отменить рейс.

– И куда вы все так торопитесь плыть? – пробубнила Жанна себе под нос, прополаскивая щётку в ведре. Фридрих лишь хмыкнул в ответ. Она спросила уже громко: – А ваша жена кто на корабле? Или вы берёте её с собой просто поглазеть на море?

– Она кок, – ничуть не смутившись, ответил молодой человек. – Однако, и посмотреть на красоты Скагеррака я бы её взял.

– Меня б кто пригласил, – Жанна раздосадованно вздохнула и тут же добавила: – Не берите в голову, Фридрих. Просто сегодня сумбурный день. Суетливый. Непохожий на остальные. А завтра – снова скучная, пустая пятница.

– И завтрашний день может стать приятным, если приложить к этому усилия.

– Усилий у меня тут предостаточно! Вон, пристань надраивать, учёт рейсов вести, всех людей на корабле тоже в специальную книжку надо записывать.

– А я не об этом. Попробуйте заняться чем-нибудь интересным в свободное время. Например, начать рисовать. Изобразите Скагеррак!

– Смешной вы. Я и рисовать-то не умею.

– Для удовольствия от этого занятия достаточно держать кисточку в одной руке, а палитру – в другой.

Жанна удивлённо посмотрела на Фридриха, чьё лицо в этот момент было совершенно серьёзным, и кивнула.

– Я подумаю.

– Как вам будет угодно. – Фридрих убрал фотографию, которую крутил всё это время в руках, обратно в нагрудный карман, и добавил: – «Зимний пик» отходит в два пятнадцать. Отдохните до этого времени. Вы, пока мыли пристань, наверняка устали.

– Пойду на обед, как только вас провожу. – Сказала Жанна и потёрла щёткой пятно от чьего-то пролитого напитка. – За меня не беспокойтесь.

Но, довольно скоро почувствовав усталость, она всё же плюхнула ненавистную щётку в ведро и уселась на скамейку рядом с Фридрихом, наблюдающим за спокойным, блестящим на солнце морем.

– Вы сами откуда? – спросила Жанна, явно недовольная тем, что молодой человек молчит.

– Я норвежец, – ответил Фридрих.

– Как же! Коренные норвежцы рослые, поджарые, со светлыми волосами. Я видала таких. А ваша внешность, скорее, немецкая.

– Корни разные бывают.

– Не расскажете?

– Не суть. Живу я здесь всю жизнь, плаваю отсюда. Вот последние семь лет мой дом – корабль.

– Что же вы таким молодым в моряки пошли?

– Отец советовал, – в глазах мужчины засветилась гордость. – Надеюсь, моя дочь когда-нибудь тоже сможет испытать столь же волшебное чувство к морю, что и я.

– Женщины на корабле не в почёте.

– Поверьте, Жанна, ценнее быть в здравом уме и понимании, что надо делать, чем в почёте.

– Чудной вы, – фыркнула Жанна. – Это комплимент, если что. Вам сколько лет?

– В феврале будет двадцать шесть. А вам?

– Неприличный вопрос женщине.

– Отчего же вы так не любите женщин? Все вопросы им неприличны, на корабль им тоже, бедным, ходу нет…

– Вовсе не то я хотела сказать. Будет вам! Так уж и быть: мне тридцать семь лет. Скоро уж и тридцать восемь стукнет.

– Пусть только легонько щёлкнет по носу. – Засмеялся Фридрих. – Выглядите так, как будто до озвученного возраста вам ещё далеко.

– Не смущайте! – Жанна зарделась и нервно затеребила пояс на пальто. – Слишком много хорошего я от вас сегодня услышала.

– Пускай. Мне в радость говорить людям приятную правду.

– Хотите выпить кофе? – внезапно предложила Жанна. – В буфете, вон там. – Она кивнула на невзрачный домик неподалёку. – И жену зовите. Кофе вкусный, запах с ума сводит.

– Благодарю, – кивнул Фридрих. – Но нет.

Жанна, явно удивившись тому, что молодой человек даже не назвал причины отказа, обиделась и, посидев молча ещё минуту, встала со скамейки. Тут же прихватив ведро и щётку в правую руку, она протараторила:

– В таком случае, вынуждена вас оставить. Приятно было пообщаться, Фридрих.

– Увидимся, Жанна. – Молодой человек улыбнулся и, тут же потеряв интерес, снова принялся всматриваться в морскую гладь. И, пока скамейка и копна его чёрных волос под серой шляпой не скрылись из виду, Жанна не разжимала оскорблённо поджатых губ, намереваясь выложить Оливии про странного собеседника всё, что думает.

А Фридрих провожал взглядом силуэты торопливых чаек, солнечные лучи, тонущие в тёмных чернилах моря; вдыхал солёный воздух с наслаждением, с упоением. Он жил этим, дышал этим уже семь лет. И верил, что, покуда море не расплескается, он никогда из него не выйдет.

На пристани раздались неторопливые шаги, но молодой человек даже не повернул головы. Он был почти уверен, что это возвратилась Жанна, потому что всё время, как они разговаривали, вокруг не появлялось ни души. Но странный аромат пряностей, воска и каких-то тяжёлых, масляных духов, заставил Фридриха засомневаться. Он кинул быстрый взгляд вправо и, уловив движение подходящего к нему человека, развернулся.

Это оказалась низкорослая, полная женщина в красных одеждах и с перевязанными цветастым платком волосами. На её руках красовались золотые кольца, а губы были ярко накрашены вишнёвой помадой. Она слегка вздрогнула, когда Фридрих оглянулся, но поспешно выпрямилась и присела рядом, уперев в него взгляд янтарных и узких, как у кошки, глаз.