– Потрясающе, – Лика искренне восхитилась и, взяв цветы в одну руку, другой обвила Эрнеста за шею. – Спасибо. Я поставлю их в каюте.
– Сам сушил! И даже поливать не надо.
– Чай будешь? Проходи.
– Нет.
Эрнест присел на диван рядом с Мартиной, которая продолжила заплетать Лику, и в комнате повисло неловкое молчание. Каждый думал о своём. Лика грезила рейсом и старалась сдержать обиду на родителей, успокаивая себя тем, что они скрывали от неё всё ради её же блага. Мартина сожалела о том, что перед отъездом дочери с ней вновь состоялся непростой разговор, и переживала об этом. А Эрнест… Сидя в комнате подруги и наблюдая, как её мама заплетает россыпь косичек из её длинных волос, чувствовал запах фисташек и пряников и втайне мечтал, чтобы Лика хотя бы сегодня никуда не уплыла.
Прощание вышло скомканным, бесчувственным. Лика обнимала и мать, и друга, и целовала их в щёки, но её взгляд говорил об одном: она ждёт не дождётся вернуться домой, на судно. И сегодня – уже в качестве его главаря.
– В море, – скомандовала девушка, после чего помахала напоследок близким людям и взошла по трапу. – Скоро вернусь!
И, будто дожидаясь торжественной музыки, только после её начала, «Зимний пик» неторопливо отошёл от берегов. Кораблю махали все: служащие порта, знакомые Лики, мимо проходящие люди, но сильнее всех – Мартина и Эрнест.
Женщина провожала корабль долгим взглядом сожаления и тоски. Она знала, куда плывёт дочь, но не могла даже предположить, каково будет ей после того, как она раскроет самую главную тайну отца. Страшную загадку Атлантических вод. То, с чем она ровно так же, как и Фридрих когда-то, просто не сможет жить…
Часть IV. На корабле в тысяча девятьсот шестьдесят пятом
– Девятнадцатое января тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Шестнадцать часов тридцать шесть минут. Входим в зону между Фарерскими островами. – Старший штурман судна по имени Омар Халим сунул рацию в карман и, чрезвычайно довольный собой, постучался в рулевую рубку. – Мисс Мельтц!
– Мы плывём отдыхать, – напомнила Лика, не отрывая взгляда от карты, которую специально положила перед глазами. – Можно и не так официально, мистер Халим.
– Зарплата плачена, а значит, будем по-хорошему. – Кивнул мужчина и, приподняв фуражку, пригладил пышные чёрные кудри. – Скоро будем употреблять.
Словом «употребление» штурман называл любой приём пищи, будь то завтрак, обед, полдник или ужин.
– Тёплый салат с мясом… Жду не дождусь, – мечтательно произнесла Лика. – Какие-то ещё новости?
– По маршруту между Фарерами плывёт ещё одно судно.
– Всего одно?
– А кто знает. Алан доложил. Вас не сменить? – штурман покосился на бледные от напряжения руки девушки, почти не отнимающиеся от штурвала с момента выхода в море.
– Пройдёт двенадцать часов – пожалуйста. – Учтиво произнесла Лика. Она неизменно следовала давно устаревшему правилу: капитан может попросить подмену в лице старшего штурмана после двенадцати часов нахождения за штурвалом. Добавила уже тише: – Не переживайте, мистер Халим. Лучше узнайте, что там за корабль.
– «Покаяние Первого». Небольшое судёнышко, под руководством, как выразились, самой первой женщины морей – Аннет Шет (* – отсылка на Анну Щетинину – первую женщину-капитана). Будем сближаться?
– Было бы интересно. Однако не хочу вопросов. – Призналась Лика. – Свидимся в порту Пироволла, если получится.
– Понял.
– Сходите проведайте жену, Омар. Вы блестяще ответственны. Благодарю! И отпускаю насладиться путешествием.
