Лика захлопнула журнал, не желая больше видеть этих идеальных, будто ангелов, девушек, чьи горящие глаза покоряли мужчин даже на потрёпанных страницах. Она вспомнила, как Филипп восхищался ими, и горько усмехнулась вслух:
– Падкий, зараза.
После чего вновь уставилась в телевизор в надежде отвлечься и скоротать время до отплытия.
Через половину часа постучалась Мартина. Она принесла в дорогу консервы, хлеб и варенье из шишек. Лика в шутку возмутилась:
– Что же это, на чёрный день? Всё есть.
– Ешь, – сказала мама и присела рядом. – Вы плывёте не на заработки и не на торговлю. Голодными останетесь.
– Ну, официально… А, неважно. Спасибо, – Лика сложила еду в сумку и запустила пальцы в подсохшие волосы. – Пора заплетаться.
– Увлеклась? – Мартина кивнула на телевизор. – Ты давно его не включала.
– И больше не стану. – Неопределённо ответила Лика. – Мне своей жизни хватает. – Сменила тему: – Эрнест придёт?
– Обязательно.
– А успеете до открытия?
– Само собой.
Во внезапно наступившей тишине, нарушаемой лишь скрежетом телевизора, они сидели долго, пока Мартина не решилась задать интересующий её вопрос:
– Ты отплываешь на Кубу по личным делам. Ты ждала этого дня почти пять лет. Что чувствуешь?
– Волнение, – аккуратно, будто боясь обжечься о собственное откровение, ответила Лика. – И желание почтить память отца. – Задумалась. – И непонимание… Почему мне ни о чём не рассказали? Почему для того, чтобы я нашла ответы на свои вопросы, мне нужно плыть почти месяц, когда папа был рядом почти двадцать лет моей жизни?
– Я знаю едва ли больше твоего, но вынуждена молчать. На то есть причина, Лика, – Мартина вздохнула. – У Фридриха были большие проблемы. Мы едва избежали тюремной статьи.
– За что? – Лика нервно сглотнула. Эта новость ударила её под дых. – Что такое произошло?
– Я не могу рассказать об этом. – Отрезала Мартина. – Со смертью Фридриха нас не оставили в покое. По крайней мере, я в это не верю.
– Всё больше тайн, – девушка встала с дивана и подошла к зеркалу. – И ни одна из них не будет раскрыта, верно?
– Это небезопасно.
– Почему?
– Дела обстоят серьёзнее, чем ты думаешь. Пока мы делаем вид, что всё в прошлом. Может, таким образом, за нами не увяжется его шлейф?
Лика не ответила. Она, борясь с желанием выбить правду, невзирая на всё, заставила себя успокоиться и принялась заплетать волосы в косы.
– Хочешь, сделаю тебе много маленьких косичек? – робко спросила Мартина. – В детстве тебе нравилось.
– Давай. Но я всё равно сплету из них пучок. – Лика вернулась на диван и протянула маме коробочку с резинками. Добавила: – Не хочу, чтобы тебе что-либо угрожало, поэтому оставлю свои вопросы при себе. Но если снова что-то будет происходить за моей спиной, не сомневайтесь, я повернусь лицом быстрее, чем вы успеете замести следы.
– Спасибо. Ты всегда была понимающей девочкой.
– Я поступаю так, ориентируясь на безопасность и выгоду. Две вещи. Остальное меня мало интересует. – Лика натянуто улыбнулась. – Если я правильно тебя поняла, обо всём, что я узнаю, не следует писать в письмах?
– Да. Пожалуй, не надо. Но если приспичит – сделай это так, чтобы никто не догадался, о чём речь.
– Думаю, дотерплю до возвращения. Всё в порядке.
Раздался стук в дверь. Лика тут же подскочила с дивана и распахнула её прежде, чем Эрнест успел постучать второй раз.
– Напугала, – улыбнулся парень. – Это тебе. – Он выудил из-за спины пышный букет сухоцветов. – В добрый путь.
