– Что смел, я уже понял, – процедил император сквозь зубы. – Смел настолько, что готов затеять бой прямо в моей приёмной.
– Прости цезарь, он не знает наших обычаев. Но именно это обстоятельство может быть весьма полезно империи, если ты соблаговолишь взять его на службу.
– Хорошо, я подумаю, – милостиво согласился Вален-тиниан. – Отправь варвара на свою виллу, а когда нам понадобятся способности, которыми он обладает, его вызовут. Ты понял меня, варвар? – обратился он уже к самому Кельту.
Тот в ответ неторопливо кивнул.
Не нравился, ох как не нравился Кельту человек, что сидел сейчас перед ним на троне. Он хорошо разбирался в людях и видел гнилую сущность занимавшего трон ничтожества. Да и подсознание, ясно сохранившее все детали того давнего воплощения, недвусмысленно предупреждало о грозящей опасности, которую Кельт ощущал буквально всем своим существом. И если бы только было можно, он прямо сейчас с удовольствием выпустил императору кишки, хотя после этого, скорее всего, был убит сам, а следом Аэций и возможно его дочь. Именно опасность, угрожавшая жизни последней удерживала Кельта от столь безумного поступка.
Аэций быстро вывел Кельта с Летицией из приёмной, но в коридоре его догнал голос императора требовавшего полководца назад для конфиденциального разговора.
– Ждите меня возле дворца, – приказал Аэций. И обращаясь лично к Кельту, добавил. – Прошу тебя ни во что больше не ввязываться.
По знаку императора все присутствующие, за исключением телохранителей, покинули зал.
– Итак, Аэций, может ты, наконец, сообщишь, почему решил выдать замуж любимую красавицу дочь за безрод-ного варвара, который даже не вождь? – пренебрежительно оттопырив губу, поинтересовался император.
Аэций слегка улыбнулся.
– Как я уже говорил, Кельт оказал империи большую услугу, в том числе в Каталаунской битве. Кроме того, – полководец сделал красноречивую паузу, – между ними присутствует огромная любовь.
Валентиниан презрительно рассмеялся.
– Любовь? О чём ты говоришь? В этом мире живут по другим законам и любовь совсем ни то, что имеет в нём истинную стоимость. Выгода и целесообразность, только это первостепенно, и насколько я помню, ты всегда действовал исходя из этого. Подумай сам, ты выдаёшь дочь за варвара всего лишь ради любви.
– Он достойный человек и мне не хотелось делать несчастной собственную дочь, принося её в жертву вечной целесообразности. Но именно данный аспект я бы хотел подробно обсудить с тобой в ближайшее время, который как я надеюсь, послужит не только нашему обоюдному интересу и выгоде, а и принесёт пользу империи.
– Я всегда рад обсудить вещи, что принесут пользу империи, – словно догадываясь, о чём пойдёт речь, совсем другим тоном ответил Валентиниан. – Но будет лучше, ес-ли мы обсудим этот вопрос через месяц.
Скрывая усмешку, Аэций покинул зал.
Молодые люди послушно ожидали его возле дворца. Летиция стояла в окружении нескольких девиц, с которыми вела оживлённую беседу, а те больше глазели на прохаживавшегося в стороне Кельта, смотря на него как на некое чудо, ибо с ног до головы увешанный оружием он сильно отличался даже от охранявших дворец варваров.
Завидев Аэция, Кельт подошёл к нему.
– И ты служишь этому, этому? – не находя подходящего слова, ткнул Кельт рукой в колонну императорского дворца.
– Я уже говорил, что служу империи, Риму, – сухо ответил Аэций. – К сожалению, трон далеко не всегда занимают самые достойные.
