Женщина повторяла снова и снова две фразы после каждого аргумента кассирши:
– Это не я виновата! Я не буду за это платить.
– А наша в чем вина?! Надо было на ленту положить на бок, а вы стоя поставили, да еще и на край. Лента поехала, и бутыль упала, – ответила продавщица, теряя самообладание и повышая голос.
Кассирша постоянно указывала на масляное пятно в осколках, которое убирал другой сотрудник магазина.
– Ваша лента не так работает, а я виновата?!
«На своем поле оказалось тяжелее играть, – подумал Борис и ухмыльнулся. – Почему всегда так? Все же очевидно, а они упираются. Ругаются только ради того, чтобы ругаться и портить другим жизнь. Я слышал, что такие люди насыщают себя энергией, когда зубами вгрызаются в конфликт, – попил кровушки ни в чем не повинного персонала и ходит довольный остаток дня, а завтра опять на охоту».
– Вам уже пора, – сказал третий женский голос у него под ухом, но тепла дыхания и присутствия человека за спиной он не почувствовал.
Борис обернулся – никого, а когда повернул голову обратно, увидел, что в правой ладони у него бутылка с водой, а в левой черная кобра, которая смотрела на него, наклонив крохотную мордочку на бок. Юноша прижал руку со змеей к груди и хотел уже выбежать, но его правые нога и рука не послушались, будто их наглухо закатали в гипс. Он увидел, как пальцы, а именно мизинец, безымянный и средний, без команды открыли холодильник и поставили бутылку на место, пока большой и указательный придерживали ее за горлышко. После того как дверца закрылась, к конечностям вернулись чувства. Пару секунд он стоял и смотрел круглыми от страха глазами на свои трясущиеся руку и ногу – дрожало только полтела – а потом выбежал на улицу.
Укромное место за углом магазинчика Борис нашел наспех. Он убрал руку от груди – кобры там не было.
– Не беспокойтесь, я вернулась на место, – женский голос был милый и нежный, а еще в нем присутствовали нотки услужливости. – Обычные люди не могут меня видеть, но чтобы не волновать хозяина, я вернулась на место.
Юноша пытался приструнить дыхание, разыгравшееся от спринта на короткую дистанцию, вдохнул, запихивая в себя жирную порцию воздуха, и, наконец, спросил:
– А какие люди тогда необычные? – он повернулся так, будто разговаривает со своим правым плечом, прикрывая рукой губы.
– Вы и мастер Виктор. Есть еще другие, которых по именам я назвать не могу, потому что их не знаю, но Вам не следует опасаться, что они увидят меня, для них это обычное дело.
– Кто они? Что они такое? Они такие же, как Виктор?
– Мне больше известно про себя, а об остальных я знаю меньше, чем Вы хотели бы. Виктор сможет ответить на ваши вопросы, я появилась, чтобы напомнить о встрече.
– Ладно, знаешь о себе – расскажи тогда о себе. Твой голос – я где-то уже его слышал.
– Я взяла его из ваших воспоминаний. Мне он очень понравился. Ваших ушей касалось так много прекрасных девичьих голосов. Жалко, конечно, что голоса – это все, что Вас касалось.
Борис хмыкнул и насупился.
– Ближе к делу! Эти два дня я делаю то, что не хочу. Я не даю команду, а тело двигается, рот говорит, мысли не в ту сторону думают. Это ты делаешь, или тоже твой мастер?!
– Это не я, клянусь! А что касается мастера, у Вас запланирована встреча, вот и спросите у него! – интонация у кобры была радостная, что не могло не разозлить Бориса.
Он надавил ногтями на татуировку, не обращая внимания на острую боль, которая жаром растекалась по правой лопатке.
