Юноша молчал. Он понимал, что находится в безопасности, но никак не мог успокоиться. Стук сердца резонировал в левом ухе, щеки горели, а дышать было все тяжелее.
– А, вы можете опять щелкнуть своими волшебными пальцами? Я-то… я еще не отошел, боюсь не уловить весь смысл.
– Поверь, у нас еще будет много времени, чтобы до тебя все дошло. Пока могу предложить только стакан воды.
Татуировщик махнул головой вправо, а его собеседник, опасаясь очередных фокусов, только покосился глазами. На постаменте из тумбочки и покрывающей ее кружевной салфетки, которая острыми краями спадала вниз, стоял гладкий стеклянный кувшин и два граненых стакана.
«Сколько ж ему лет?» – подумал Борис, глядя на эту помпезную композицию, и его смущению удалось замедлить стук сердца.
– Твой случай не уникальный, в наших кругах – обычная практика. Таких, как ты, называют блудными детьми. По ряду причин, чаще всего из-за смерти родителей, они теряют связь со своим племенем. И в один прекрасный день натыкаются на такого, как я. У каждого своя история.
Борис пытался сопоставить слова о том, что он не человек, и о загадочном племени, из которого можно практически безвозвратно выпасть и даже не знать о его существовании.
– Я – не я, и даже бабушка об этом не знает.
Он откинулся на спинку стула и расправил плечи. Выражение его лица было серьезным, но дрожь все еще гуляла по телу.
– Для тебя понятнее, думаю, заменить «племя» на «раса». А то, что твоя бабушка об этом не знает, – очень странно. Как и тот факт, что у блудного сына она вообще есть, еще и родная.
– А те в черном? Они – другая раса, народ… банда?
Виктор молчал, уставившись на Бориса стеклянным взглядом. Юноша опять почувствовал стук своего сердца, но внешне оставался тверд. Спрятав глаза от мастера, он присмотрелся к небольшой картинке с изображением черного богомола над кувшином. Ему показалось странным, что полотно в рамке сильно выцвело: стало светло-коричневым, а не желтым.
– Не торопись. Я же просил. Ты все узнаешь. Без порядка вопросов будет еще больше, а нам… – татуировщик посмотрел на часы, которые висели за спиной Бориса, – нужно кое-что успеть.
– Что это – кое-что? – в голосе заиграли враждебность и недоверие.
– Все по порядку. Здание же не строят со второго этажа. А мы пока только нашли участок.
– Я б рискнул. За такой домик мне бы отвалили кучу денег.
– Ну да, риск – твое второе имя. Мы знаем, насколько ты смел.
Лицо и голос мастера сохраняли равнодушие, что смущало даже больше, чем смысл сказанных слов. Поэтому юноша решил уставиться на татуировщика пародией его лица, лишенного эмоций.
– Наша раса занимается самым важным ремеслом для человечества – сбором эмоциональной энергии, чувств и воспоминаний людей. Мы…
– Воу-воу, мастер, а себе что не оставляете? Или налоги душат?
– Тут уже все зависит от контроля. Те, в черном, – мы называем их одержимыми – когда-то с этим не справились.
– А от меня они что хотели? – Борис погрустнел. – Они уже второй день меня преследуют.
– Вчера у тебя появилось то, что им нужно. И как ты мог заметить, заполучить это они хотели очень сильно.
– А как они это получат?
– Чтобы достать ядрышко, нужно расколоть скорлупу.
Лицо Бориса перекосило.
– Так сведите татуировку!
После этих слов он почувствовал, как кожа над его лопаткой задрожала. Мягко положил правую ладонь на это место и виновато опустил голову.
– А я хотел предложить добавить еще парочку.
