Каждый участок кожи на лице Газона демонстрировал, как он ненавидит молодого сотрудника салона. Но мужчина практически бесшумно положил ладонь на документы, скользящим движением стянул их со стола и пошел к дивану, сел на край и с деловым видом начал изучать бланки. После заполнения подмастерье отнес их на подпись Виктору, он не боялся его потревожить, ведь мастер точно не дрогнет. Татуировщик закреплял на внешней стороне внушительного бедра Каштана эскиз елового леса. Будущая татуировка, по оценке юноши, будет размером с две его ладони.
Подмастерье передал Газону деньги и его экземпляр бланка. Мужчина пересчитал купюры, а затем выпалил:
– А где моральная компенсация?!
Сердце неопытного администратора забилось чаще.
– Начальник… он-он не говорил, что нужно передать компенсацию, – его голос надломился. – И вчера вы об этом…
– Ты дурик что ли, или твой начальник? Что не ясно-то: за то, что у меня наколки нет, вы уже забашляли, – он сунул Борису под нос свою перебинтованную руку. – А за это кто башлять будет?
Юноша понимал, что забрался на вершину и сейчас с нее катится. Он и рад отдать свои кровные, лишь бы этот тип отстал, но его карманы оказались не готовы для подобных трат. И бежать некуда: без Виктора загрызут одержимые. Борис, конечно же, представил, как он сбивает Газона с ног и удирает на улицу. Ну, а дальше что? А сейчас что?
– Эй, але, не спать! – Газон шершавыми костяшками постучал по лбу юноши – не сильно, но больно.
– Мне нужно спросить.
Стоило Борису войти в кабинет, мастер прекратил жужжать машинкой и сказал:
– Зайди в соседнюю комнату, там…
– Газон, – перебил его мощный голос Каштана, – Газон, иди сюда. Ты что не уходишь? Они тебе деньги не отдают?
– Что я им дал – вернули, только вот моральную компенсацию зажимают.
Каштан немного помолчал и затем сказал:
– Уговор был, что они тебе ее дадут?
– Так ежу понятно… они же накосячили, вот теперь пусть… эта… компенсируют.
– Так был уговор или не был?
– Каштан, че ты завелся? Это ж мне плохо сделали.
– Иди отсюда, Газон. Меня тут обслуживают, а ты беспределишь.
Оба мужчины выглядели спокойными, но их лица были одинаково серьезными. Глядя на них, Борис чувствовал, как растет напряжение в воздухе – эти двое наверняка сейчас друг на друга набросятся. Газон надменно улыбнулся, запрокинув голову, развернулся и пошел к выходу. Борис смотрел ему вслед: хотел убедиться, что он не сломает ничего по пути. В этот раз колокольчик только слабо зашуршал.
– Можешь возвращаться, мне надо закончить, – сказал Виктор, тем самым вывел молодого человека из остолбенения.
Подмастерье сел за стойку и заметил, что на ней лежала копия бланка, а оранжевой ручки – той самой, которую он передал Газону, – нигде не было. «Скотина алчная, но не продуманная; листком, когда приспичит, и подтереться можно», – подумал Борис и улыбнулся.
Под приглушенное жужжание машинки он сидел, смотрел на дверь и фантазировал, как можно было поступить иначе в уже случившейся ситуации. Ему на ум приходили идеи, переполняющие досадой, потому что попали в его голову слишком поздно. Они могли все поменять. Кто знает, какое раскаяние это вызвало бы у Газона.
Когда Борис почувствовал, что седалище уже неприятно затекло, из кабинета вышли мастер и Каштан.
– Рекомендации мы проговорили, – Виктор взял со стойки брошюру. – Тут все напоминания и мои контакты.
Каштан ничего не ответил, а только протянул татуировщику руку, которую он пожал аккуратно, по-деловому. Клиент смотрел на мастера, а затем перевел взгляд на Бориса.
