На всю жизнь и после - страница 3

– Можете вставать.

Клиент поднялся, разминая затекшие мышцы, и заметил, что простынка приклеилась к нему неровным влажным фартуком. Он немедленно избавился от нее, скомкал и оставил на кушетке. Татуировщик смотрел прямо на него и держал прямоугольное зеркало, из-за чего юноша смущенно опустил глаза вниз. Мастер указал свободной рукой на настенное зеркало слева и стал позади молодого человека, сопрягая отражения. На спине Бориса было именно то, что он хотел, именно там, где он хотел. По телу растекалось теплое чувство приобретенной вещи, такой новой и неизношенной, его собственной. Юноша легко улыбнулся.

Он аккуратно двигал мышцами и растягивал кожу, будто боялся сломать. Его движения заставляли ощерившуюся кобру шире раскрыть пасть. Он совершенно забыл о своих переживаниях по поводу татуировки и реакции бабушки. Полотно памяти будто постирали, избавив от въевшихся пятен совести. Борису даже не показалось странным, что его стойкие и логичные убеждения выветрились, как неприятный запах.

Мастер опять чем-то помазал татуировку и, приложив небольшой компресс, принялся заклеивать его края по периметру пластырем.

– Одевайтесь и подойдите к стойке ресепшена, я дам вам брошюру, – проговорил он своим безучастным голосом.

Борис подумал, что ему хотят всучить рекламу, но потом согрелся мыслью о подарочном сертификате. Загадочная бумажка оказалась памяткой по уходу за татуировкой. Он расплатился и принялся натягивать куртку, не используя трапециевидную мышцу и мышцы в ее окрестностях. Они обменялись прощаниями. Юноша открыл входную дверь и остановился, он не услышал колокольчика – его не было на месте. Татуировщик, видимо, снял его, пока клиент переодевался.

– После восьми шуметь запрещено, – ответил мастер на немой вопрос.

Всю дорогу до дома Борис обдумывал странное поведение человека, который его так замечательно обслужил. Он сразу находил объяснения его поступкам, и в конце концов мастер стал для него положительным персонажем сегодняшнего дня. Татуировщик говорил эмоционально нейтрально, чтобы не пугать его чересчур натянутой лживой улыбкой, которую обожает надевать обслуживающий персонал; назначение у нее одно – я твой друг, пока не расплатишься и не выйдешь за дверь. Работа была выполнена вообще без нареканий. Снятый колокольчик – значит, законопослушный гражданин.

Юноша остановился около аптеки рядом с домом, скользнул в карман за брошюрой, которую планировалось прочитать, лежа на кровати, и принялся искать в тексте названия необходимых средств для обработки тату. Откуда взялся такой прилив ответственности, неужели она заразна? Только зануды беспокоятся об этом, а он ведь не такой, уже не такой. Раз Борис все-таки достал памятку, то решил купить все необходимое: вата, заживляющая мазь без спирта, пищевая пленка, салфетки.

Жил он на последнем этаже пятиэтажного дома. Стоило приоткрыть входную дверь квартиры, как его встретил стремительно рвущийся к нему звук телевизора, а когда он зашел в прихожую, еще и бабушкин взгляд. Ее комната была слева от двери, чтобы увидеть посетителя, ей нужно было повернуть голову и немного наклониться. Бабушкины глаза не задержались на внуке надолго, она выключила телевизор и, шаркая, двинулась в его сторону.

– Добрый вечер, Боря! – протянула она своим уже поношенным, но все еще звонким голосом. – Что-то ты сегодня поздно.

Полноватая женщина в фартуке и тапочках приблизилась к нему достаточно близко. Краешки ее ноздрей ритмично двигались, но она молчала, оглядывая внука. Борис предусмотрительно разложил покупки по карманам куртки, которую сейчас вешал на крючок, чтобы избежать вопросов.