Непосредственно к водопаду пришлось добираться пешком по узкой тропинке между многочисленных валунов.
Мощный трехкаскадный поток водопада низвергался с ледника в чистейшее горное озеро, из которого в долину срывался бурный речной поток. Над водопадом дрожала, переливаясь, двойная радуга.
Надежда стояла на самом краю, придерживаясь левой рукой за поросший пестрым лишайником скальный обломок. Здесь было чудесно. Только, почему-то, кружилась голова.
– Вот что значит долго никуда не вылезать и пренебрегать постоянными тренировками! Завтра же начну все по полной программе! – думала она, глядя на водопад. – Хорошо хоть форму надела, не нужно стискивать коленями развевающийся подол юбки, как это делала Альгида, стоящая позади всех.
Ее никакими силами не удалось бы подтащить поближе к обрыву.
Отсюда, с узкого козырька над пропастью, было видно почти все ущелье, труднодоступные заснеженные вершины и где-то невероятно далеко, внизу, в сизой дымке вечного смога – поселок Стекольный. И еще дальше городок с таким же названием.
Они пробыли у водопада довольно долго, прежде чем Кадав обратил внимание всех на облака.
– Надо бы уходить, Рэлла Надежда. Похоже, гроза надвигается. А горные грозы непредсказуемы.
С ним пришлось согласиться. Они успели сесть в машину и даже проехать почти две трети дороги вниз, когда резко потемневшее небо с оглушающим треском раскололось над головами. Хлынул такой ливень, что в двух шагах ничего не стало видно за плотной стеной дождя. Комфортней всего чувствовала себя Надежда. Форма не промокала. Но ливневые струи, стекая по неприкрытой голове, заливались за воротник. И Надежда, наклоняясь вперед, прижимала подбородок к груди. Альгиде пришлось хуже всего. Ее одежда от дождя не защищала. Кадав молился про себя, призывая Защитницу, чтоб машина не соскользнула с узкой, сплошь покрытой мутными водяными потоками, дороги. И еще неизвестно, от чего именно он был мокрее, от дождя или от пота.
– Ну, что, Кадав, – окликнула его Надежда, когда машина благополучно выбралась на ровную трассу, ведущую к Стекольному, – давно дома не был? Поехали к тебе в гости. Ты на своих посмотришь,а мы дождь переждем.
Кадав от неожиданности даже остановил машину.
– Но, Рэлла Надежда, у нас ведь рабочий квартал. Вы хоть представляете, что это такое?
– Пока еще не совсем, но вот приедем, буду знать точнее. Там хоть, по крайней мере, сверху лить не будет. Все равно нашего пилота не уговоришь поднять люфтер, пока грозовой фронт не пройдет, А это, я думаю, будет не так уж и скоро.
Кадав подогнал машину почти вплотную к дому. Открыл дверцу и, смущаясь, проговорил:
–Ну, я Вас предупреждал…– и толкнул дверь в темноту подъезда. С улицы духота и вонь канализации показались ему особенно резкими. И не только ему. Надежда с ужасом ощутила, как от первого же вдоха к горлу подступила еле сдерживаемая тошнота. Она зажмурилась, пересиливая позыв, и потрясла головой.
– Рэлла Надежда, если можно, дайте руку, здесь темно и ступеньки, всего восемь, – умоляя, обратился к ней Кадав.
И, осторожно, постоянно предупреждая, наощупь, довел до своей двери. Сзади, ругаясь себе под нос, Бернет вел промокшую до нитки Альгиду.
Дверь открыли почти сразу. Кадав провел всю компанию в сразу ставшую чрезвычайно тесной прихожую. И четко, отчетливо, скорее, для матери, чем для своей Праки, представил:
– Рэлла Надежда, это моя мама.
