– А Валленберг тут при чем?
– Уже ни при чем – он стал обузой. Собираемся устанавливать тесные связи с Израилем, а спаситель евреев – у нас в тюрьме. Освободить? А если сделает заявления о лубянских порядках, попытках завербовать его? Сами загнали себя в угол: Валленберг должен был перестать существовать. Яковлев передал мне свой разговор с Крючковым в 1989 году. Тот без всяких сомнений сказал: "Расстреляли мы его, очень много знал". Я решил сам поговорить с Крючковым. Он все подтвердил и еще добавил: "Замечательный был человек… роковая ошибка с нашей стороны". (190)
Две маленькие ремарки по поводу сказанного Безыменским, Вначале о «лубянских порядках» и о «попытках завербовать» его. А что, разве после 37-го – 38-го года эти «порядки» были сокровенной тайной для общественности всех ведущих стран «цивизизованного мира»? Что принципиально нового мог добавить о внутренних обычаях Лубянки и Лефортово Валленберг? Разве что рассказать о том, что в этих зловещих местах могли, оказывается, при необходимости кормить нужного арестанта «усиленным рационом», включающим икру, деликатесы и прочие кулинарные изыски из московских ресторанов?
Что касается версии о его «неудавшейся вербовке» – чушь полная с начала и до конца. Этот узник в «пытошных застенках МГБ» вел себя очень уверенно, в этом сходятся буквально все, кто дал показания на сей счет. А фраза «расстреляли, потому что слишком много знал» отражает, скорее, весьма расхожие у обывателей суждения, поэтому она вряд ли содержит в себе что-то такое, чтобы к ней было необходимым обязательно прислушиваться.
Ну, допустим на мгновенье, сказал «А»член Политбюро ЦК КПСС Крючков другому члену того же Политбюро ЦК КПСС Яковлеву – так говори уж заодно и «Б».
Конкретно – что именно швед знал «слишком много», чтобы его нужно было обязательно сжить со свету, и чем все это можно подтвердить документально, чтобы не прослыть голословным в глазах своих высокопоставленных коллег и соратников по партии.
В особом ряду исторических упоминаний о судьбе Валленберга стоят признания, сделанные в 1996 году одним из бывших руководителей советской разведывательно-диверсионной службы П.А.Судоплатовым, Вот как они выглядят в изложении сотрудника журнала «Итоги» Леонида Велехова.
«Мы бы и по сей день мало что знали о Валленберге, не приди к власти Горбачев. Сейчас уже мало кто это помнит, но дело Валленберга стало одной из первых ласточек гласности. В июне 1986 года на правозащитной конференции в Париже советский представитель посол Юрий Кашлев назвал дело Валленберга "мрачной страницей советской истории". "Те, кто уничтожил Валленберга, – сказал он, – уничтожили и документы, связанные с ним. А затем и сами были уничтожены". Так факт насильственной (не от "инфаркта миокарда") смерти Валленберга был впервые признан советским официальным представителем. Это было поразительно.
Еще поразительнее, однако, другое. За полтора десятилетия, прошедшие со времени заявления Кашлева до недавнего "исторического" решения Генпрокуратуры, в деле Валленберга по существу не произошло никакого движения. Факт "политических репрессий", признанный на днях российскими властями и не подкрепленный никакими новыми документами, лишь повторение "задов" эпохи гласности.
В августе 1989 года посол СССР в Стокгольме от имени Горбачева пригласил сестру и брата Валленберга, Нину Лагергрен и Ги фон Дардела, в Москву. Им передали дипломатический паспорт Валленберга, деньги, которые были обнаружены в его карманах в момент ареста, портсигар и несколько его блокнотов. Как им сказали, вещи были обнаружены случайно, за несколько недель до приезда шведских гостей. Работник лубянского архива, оказывается, уронил с полки какой-то мешок, а из него посыпались паспорт, портсигар, венгерские пенго и американские доллары.
