– Вы меня очень обяжете, – сказал Миллар, усевшись и обращаясь к хозяину, – если продолжите вашу беседу, не обращая на меня внимания.
Полковник переглянулся со своими товарищами и мотнул головой.
– Не пойдёт, – сказал он прямо, – вы можете услышать неприятные вещи.
– Я не ожидаю услышать приятного, я уже слышал так много неприятного за последнее время, что стал толстокож, как носорог.
– Ну, от нас вы услышите не только неприятности, – встрял краснолицый офицер, тот, что имел жовиальный вид, судя по знакам различия на его мундире – майор. – Мы критикуем вашу тактику, но есть и сильная сторона. Немцы восхищены упорным британским духом, хотя и удивляются британской военной naïveté.
– А вы вполне отдаёте себе отчёт в наших трудностях?
– А вы сами? Прежде чем оказаться в их гуще, вы отдавали себе отчёт в них?
Это сказал подполковник, о котором Миллар позже узнал, что он – звезда разведывательного управления.
– Трудности эти далеко не оправдание той самонадеянности, с которой ваше правительство ввязалось в эту войну. И не говорите, что вы не знали, – это чепуха! Вы знали, должны были знать, что настанет день, когда вам придётся сразиться с бурами за доминирование в Южной Африке. Так почему вы не готовились? – он с гневным вопросом взглянул на Миллара.
– Как можно открыто готовиться к войне во времена мира!
– А вот буры готовились, хоть и не открыто, но это не важно, по моему мнению. Готовиться можно по-разному. Знаете, что бы я сделал, будь я военный министр в Англии? Я бы сказал Парламенту: «Дайте мне сто тысяч фунтов. Или не давайте. Но тогда знайте, что каждая удержанная вами сейчас тысяча впоследствии обойдётся вам в миллион». И когда они дали бы мне эти деньги, вот что я бы сделал: я взял бы карту Трансвааля и разделил на сто воображаемых областей. Потом нашёл бы сто надёжных людей, вручил каждому тысячу фунтов, показал карту и сказал бы: «Вот твоя область. Завтра уезжаешь в Трансвааль, живёшь там, как хочешь, в течение года. Через год присылаешь мне отчёт о ситуации в твоей области – особенности топографии, средства связи, людские и конные ресурсы, настроения в обществе, и так далее, и тому подобное». Через год у меня были бы сто отчётов, и я знал бы Трансвааль не хуже, чем Лондон или Манчестер. И тогда бы я смог представить военному сообществу страны убедительное зрелище его тотальной неготовности. Сколько непоправимых ошибок можно было бы избежать? Сколько миллионов сэкономили бы эти тысячи? Много, очень много, скажу я вам.
Он так свирепо смотрел на Миллара, словно тот был лично ответственен за провалы британской администрации.
– Возможно, но трудно было бы найти эту сотню человек в английской армии. Такая работа слишком походит на métier шпиона, что чуждо британскому национальному характеру.
– Тогда почему не обратиться к нам? Не сотня, а тысяча наших молодых офицеров ухватились бы за такой шанс. Год жизни в Южной Африке – вырваться на год из рутины гарнизонной жизни! – имея тысячу фунтов доброго британского золота в кармане! – бесценный опыт. Мы-то по крайней мере не позволяем себе донкихотских угрызений по поводу того, честны или нет наши способы сбора информации. Не те нынче времена, чтобы угрызаться, слишком горяча военная гонка. Сантименты прекрасны, – тут он презрительно фыркнул, – но стоят слишком много денег и крови. Но вы, похоже, считаете, что позволительно ввязаться в драку, крепко зажмурившись.
