Наши лучшие дни - страница 24

– А кому они не нравятся? – Лишь когда фраза сорвалась с языка, Вайолет сообразила: в ней легко прочесть насмешку. – В смысле, мой муж привез мне из деловой поездки непальский браслет. Такая, знаете, замысловатая, тонкая работа…

– Какой вид деятельности забросил вашего мужа в Непал?

Вот интересно, можно еще сильней покраснеть? Кажется, да; кажется, это не предел.

– Мой муж – адвокат. Специализируется на защите интеллектуальной собственности. Вообще-то… вообще-то он купил браслет в Нью-Йорке. На благотворительной ярмарке. Надо уточнить, на что конкретно собирали деньги…

Ханна улыбнулась, несколько разрядив обстановку. Собственно, все из-за ее голоса; это Ханнин голос заставил Вайолет потерять бдительность, согласиться на личную встречу. «Нам нужна ваша помощь», – сказала по телефону Ханна. Униженно прозвучало, жалко, а у Вайолет к подобным интонациям иммунитета нет и не было.

– Вы готовы его увидеть, Вайолет?

– Я? Да. Конечно. Готова. Да.

Ханна позвала его по имени, и через секунду послышались тяжелые шаги. Прежде чем Джона возник на нижней ступени лестницы, Вайолет осознала: до его появления она выдохнуть боялась.

Красивый мальчик, спору нет. Правда, сутулится, но это возрастное, зато глаза большущие, ясные, а волосы того насыщенного кофейного оттенка, которого отчаянно добиваются мамочки, знакомые Вайолет по детскому саду, куда она возит Уотта. Когда Джона родился, Вайолет отказалась на него взглянуть, на руки не взяла. С ее согласия за врачом поспешила Венди – убедиться, что ребенок живой и здоровый. Венди потом разглагольствовала: редко, дескать, когда новорожденные такие милашки – ни «просяных пятнышек», ни отечности, кожа – и та не сморщенная. Словом, миг встречи должен был запустить некий процесс – а не запустил. Только тошноту вызвал. Вайолет дернулась на стуле, поднялась, простерла к мальчику руки. Вышла пародия на приветственное объятие, как если бы пластиковой кукле взбрело притвориться живой женщиной.

– Здравствуй, – выдала Вайолет, превозмогая головокружение. – Здравствуй, Джона. Я очень рада, что у нас появился шанс… все исправить.

Глаз на нем буквально отдыхал – ровно до тех пор, пока у него рот не раскрылся.

– А на фотках вы пополней. Сейчас – просто кожа да кости.

Ханне достался вопрошающий взгляд.

– На каких фотках?

– Я вас гуглил. Нашел кучу фоток – вроде как в детском саду сделаны. Там еще малыши копами наряжены.

– Карьерный день, – выдохнула Вайолет.

Понятно. «Тенистые Дубы», садик Уотта; мероприятие, порученное Вайолет и с блеском ею проведенное. Для детей заказали спецодежду точь-в-точь как у настоящих полицейских. Выручили чертову прорву денег на новую спецполосу шоссе, предназначенную исключительно для автомобилей, в которых более одного пассажира.

– Сейчас вы просто кожа да кости, – повторил Джона. Было в нем что-то от Венди: смотреть – одно удовольствие, ладить – из области фантастики.

– Просто… – Вайолет замялась. Не лишняя ли это будет информация? – Просто те фото сделаны вскоре после рождения моего сына. А с тех пор я похудела.

Вайолет обернулась к Ханне. Для чего она вообще присутствует? Приняла позу Наполеона, уставилась, будто перед ней теннисный матч. Подготовить мальчика не могла? Чтоб не отпускал комментарии насчет женского тела? Кажется, ей и осанка Джонина, риск развития сколиоза тоже глубоко параллельны. Неужели трудно сказать: «Расправляй плечи»? А что это у него на худи? Пенис?!