Следом за всеми выходит и Крис. На ней – вытертые голубые джинсы и синяя клетчатая ковбойка. Это – неожиданный кантри-стайл, но Фил одобрил. Нагло-рыжий американец «Гибсон» поверх белого лебединого платья смотрелся бы и вовсе возмутительно.
А так вроде и ничего.
Фил Филиппыч занимает дирижерское место. Кланяется залу. Поворачивается тылом к комиссии и незаметно нажимает кнопку на пульте. В громкоговорителях что-то щелкает, и звучит фонограмма-минусовка – да так мощно, что мужчины в шестом ряду переглядываются.
«Неба утреннего стяг!» – поют парни молодцеватыми голосами. Стремная рифмованная строчка пролетает как по маслу, без криминала. Фил Филыч выдыхает. Пока все в порядке. Бодро и весело. Комиссия ставит жирный плюс в своем протоколе.
Для Маши первые номера проходят как во сне. От оркестровой фонограммы у нее болят уши. Она ведет свою партию альта, не особо выкладываясь и не напрягая горло. На самом деле так и задумано. Торопиться некуда.
Пока что ВИА «Молодость» отрабатывает обязаловку. После боевиков Пахмутовой приходит черед современных композиторов. Местную повестку закрывает хит из 90-х: «Город, которого нет» с занудным гитарным соло. Потом парни на два голоса поют «Вдоль по Питерской», а девчонки заводят жидкий хоровод вокруг гармониста, у которого от их действий кружится голова.
Наконец движуха стихает. Комиссия прикладывается к коньяку.
Пора исполнять мегахит «Валенки»! Одна из певиц незаметно скидывает туфли и радостно шлепает босиком. Ну как босиком? Видно же, что под чудо-платьем у нее темные колготки.
Осталось примерить валенки.
Стоя на одной ноге, как цапля, девица вдруг теряет равновесие. Хватается за воздух. Поскальзывается на паркете. Роняет чертов валенок и в следующее мгновение уже сидит на полу в задранном платье и с выпученными глазами. Личная жизнь на сегодня отменяется. Какой уж тут милый, с отбитым-то копчиком!
Шестой ряд взрывается смехом. Еще один плюс в ведомость.
Теперь – романс о звезде, которая будет гореть над могилой. Маша поет в одиночку. Она приспускает маску и прячет лицо за микрофоном. Крис аккомпанирует на гитаре с розовым бантом.
И никакая это не цыганщина. Просто грустная песня о любви… и о смерти. С неуклюжим старомодным текстом. Но от души.
«Ты у меня одна, заветная».
И вовсе это не про любовь. Это же романс бедного музыканта. Неужели не ясно? Любовь рождается и умирает, и приходит снова, и только твоя звезда продолжает тебе светить из далекой неведомой галактики. Подмигивает, и мерцает, и транслирует сигнал, который ты все равно не расшифруешь.
Звезда твоей мечты. Звезда славы. Холодный красный карлик! Сколько поколений певцов молились ему, и скольких он убил, ослепив лазерным лучом, – об этом лучше не думать.
Маша старается не вслушиваться в текст. Иногда это помогает. Иначе она бы расплакалась на первой же репетиции. Как когда-то давно, в Архангельске, когда слушала ночное радио:
Wandering stars, for whom it is reserved —
The blackness of darkness forever?[3]
В финале на передний план выходит Крис. Мало кто может сочинить гитарное соло к русскому романсу, а она может.
Аккордеон следует за ней по пятам, выстраивая гармонический второй голос. Канон звучит неожиданно красиво. Оказывается, наш Серега умеет играть не только по нотам.
Только все это лишнее. Это сильно выбивается за рамки официально одобренного народного творчества.
