Между тем все это бескрайнее множество проявлений насилия можно объяснить с помощью сравнительно компактной теории. Условия для того, когда и как имеют место различные формы насилия, обеспечиваются несколькими ключевыми процессами, которые протекают в сочетании друг с другом и с разной степенью интенсивности.
Наше исследование будет строиться вокруг двух соображений. Во-первых, в центре исследования будет находиться взаимодействие, а не отдельно взятый человек, социальное происхождение, культура или даже мотивация. Иными словами, мы предпримем поиск характерных особенностей ситуаций, в которых происходит насилие, а следовательно, обнаружим данные, которые максимально приближают к механизмам подобных ситуаций. Во-вторых, мы проведем сравнение различных видов насилия. Для этого нам придется порвать с привычной категоризацией (где убийства оказываются специализацией одних исследователей, войны – других, жестокое обращение с детьми – третьих, а полицейским насилием занимается кто-то еще) и предпринять поиск ситуаций, случающихся в рамках разных видов насилия. Дело не в том, что все ситуации одинаковы, – напротив, нам предстоит сравнить диапазон вариаций в ситуациях, от которых зависит, какого рода насилие произойдет и в каком объеме. В результате широкий спектр проявлений насилия превращается в методологическое преимущество, дающее ключи к пониманию обстоятельств, объясняющих то, когда и каким образом разворачивается насилие.
В центре микросоциологической теории насилия находятся не отдельные лица, совершающие насилие, а ситуации, в которых оно происходит. Наша задача – предпринять поиск контуров тех ситуаций, которые формируют эмоции и действия вступающих в них индивидов, тогда как заниматься поиском различных типажей совершающих насилие лиц – типажей, неизменных в разных ситуациях, – означает взять неверный след. В этом направлении и так было предпринято огромное количество исследований, однако они не принесли слишком уж убедительных результатов. Например, можно согласиться, что к совершению многих видов насилия наиболее склонны молодые мужчины. Однако это утверждение применимо не ко всем молодым мужчинам, к тому же насилие в располагающих к этому ситуациях осуществляют и мужчины среднего возраста, и дети, и женщины. Аналогичным образом обстоит дело и с фоновыми переменными – такими социально-демографическими характеристиками, как бедность, расовая принадлежность, происхождение из семьи, где родители развелись или был всего один родитель. Между этими переменными и определенными разновидностями насилия существуют некоторые статистические корреляции, однако их недостаточно для предсказания большинства случаев насилия – по меньшей мере в трех аспектах.
Во-первых, большинство молодых мужчин, бедных, чернокожих или детей разведенных родителей, не становятся убийцами, насильниками, громилами или участниками вооруженных ограблений – и наоборот: среди тех, кто совершает перечисленные виды насилия, обнаруживается немало состоятельных людей, представителей белой расы или выходцев из полных семей. Аналогичным образом широко распространенное объяснение, согласно которому совершающие насильственные действия лица, как правило, сами когда-то в детстве были жертвами жестокого обращения, относится лишь к незначительно меньшей части случаев
