– Не смейте с ней так разговаривать, – вмешался Леоф.
Леди Грехэм поставила на стол чашку.
– Вы не задавали себе вопрос, почему со времен Джестера Черного никому не удавалось обнаружить того, что нашли вы!
– Роберт дал мне нужные книги.
– Вот именно. Существуют книги! В них описываются армии в сопровождении хоров евнухов, поющих под музыку водяных органов. Они объясняют, как это происходит. Ученым хорошо знакомы эти книги. Неужели вы думаете, что за прошедшее время никто, наделенный талантом, не попытался сделать то, что удалось вам?
– Я об этом не думал, – признался Леоф.
– У них ничего не получилось, потому что это было невозможно, – сказала женщина, назвавшаяся леди Грехэм. – Музыка, которую вы создали, может существовать, только когда нарушен закон смерти, как уже случилось во времена правления Джестера Черного. И как произошло сейчас.
– Закон смерти?
– То, что отделяет жизнь от смерти и делает их различными состояниями.
– Роберт! – вскричал Леоф.
– Роберт был не первым, но до него существование закона лишь находилось под угрозой. Его возвращение из мира мертвых стало решающим моментом, а как только закон единожды нарушен, его становится все легче и легче обходить, и вскоре граница между живыми и мертвыми исчезнет. Когда это произойдет… нас всех ждет конец. Представьте себе, что этот закон что-то вроде дамбы, удерживающей смертоносные воды. Сначала возникает маленькая течь, но, если ее не заделать, отверстие становится все больше. Когда вандалы начинают раскапывать ее лопатами, она расширяется очень быстро, и в конце концов все сооружение разрушается.
– Но зачем кто-нибудь станет такое делать?
– Ну, возможно, вы не видите ничего особенного в том, чтобы сделать маленькую дырочку в дамбе и запустить водяную мельницу, верно? Вы получаете прибыли, и вам уже нужна мельница побольше и более мощный напор воды. Нарушение закона смерти дает огромную власть и могущество. Роберта можно ударить ножом в сердце, но ему ничего не сделается. Вам по силам написать симфонию, которая убивает, и это только начало. По мере того как закон теряет свою силу, те, кто его нарушает, становятся сильнее. Это особенно верно в настоящий момент, когда поднимают голову и другие разрушительные силы.
– Зачем вы мне все это говорите?
– Ваша музыка, если можно так выразиться, значительно расширила отверстие в дамбе.
– И что я должен сделать? Как в былые времена возвращали закон смерти в его прежнее состояние?
– Понятия не имею, – улыбнувшись, ответила она. – Но подумайте вот о чем: если правильная песня смогла ослабить закон…
– Значит, другая сумеет все исправить, – договорила за нее Ареана.
Леди встала.
– Совершенно верно.
– Подождите, – остановил ее Леоф. – Этого мало. С какой стати я должен верить тому, что вы мне рассказали?
– Потому что вы мне поверили.
– Нет, меня и прежде обманывали. И я не собираюсь пускаться в очередное пустое предприятие, в результате которого всем станет только хуже.
– Если это так, то у нас нет надежды, – ответила леди. – В любом случае я сказала то, ради чего приехала.
– Подождите.
– Нет, я не стану ждать. Удачи вам.
И, несмотря на все его протесты, она поспешила уехать, оставив Леофа и Ареану смотреть вслед удаляющемуся экипажу.
– Артвейр знал о ее визите, – сказала Ареана. – Может, он нам объяснит…
Леоф кивнул и вдруг понял, что продолжает держать в руках письмо герцога. Он взглянул на него и заморгал.
