– Ольшанская, ты… ты… поела?
Он очаровательно злится и еще дальше от меня отодвигается. Потом вспоминает, что его место, вообще-то, напротив и пробует встать, но остается сидеть на моем диване.
На меня больше не смотрит.
Это вообще правильно, что мне смеяться хочется? И снова с ним целоваться.
Мой первый поцелуй был с Ваней. Поцелуй с языком тоже с Ваней. Экстремальный, нежный, дерзкий, какие еще бывают?
А теперь мне хочется целоваться с Исаевым. Такое возможно? У меня же сердце через ребра наружу рвется от них.
– Мне понравилось. А тебе? – опустив взгляд спрашиваю. Почему-то важно услышать ответ.
А еще хочется спросить: с Кариной также было?
– Ален…
Молчание. Темные глаза все еще пылают, в носу зуд, будто разреветься готова. Но мне не плохо, мне хорошо. Тогда почему же?
– Пойдем, я отвезу тебя домой.
– У тебя же дела? – почти хнычу.
– Отложу.
Вздохнув, окидываю последним взглядом наш столик, и иду за Костиком. Его шаг широкий, и идет он быстро, едва поспеваю.
До дома мы едем в молчании, но хотя бы радио догадался включить. Стараюсь переварить свои эмоции, которые как фонтан выплеснулись из груди. Иногда кошусь на Исаева. На нем непроницаемая маска, и только один Костя знает, о чем он думает и что чувствует.
– Спасибо за обед, – скомкано говорю. Простое прощание совсем не ложится после нашего поцелуя. Поправка. Наших поцелуев.
– Ты же не была голодна?
– И за помощь тоже спасибо.
– Повторяешься. Алена.
– Но мы же в расчете?
Спрашиваю и постепенно начинаю краснеть. Шея горит красными пятнами как стоп-сигналы, а щеки как новогодняя гирлянда.
– Более чем.
Хоть бы улыбнулся. Показал, что ему понравилось и он… ни о чем не жалеет.
Разворачиваюсь и иду в сторону ворот. Медленно так иду, все еще о многом хочу его спросить.
– Надеюсь, твоя девушка не будет ревновать? Ну, что мы с тобой… Это же ничего не значит.
Интонационно ставлю точку, а душа требует вопроса, сердце – положительного ответа от Исаева. Свихнуться можно.
Кажется, я влипла в Костика. Колоссально так влипла.
– Девушка?
Брови Костика превращаются в одну толстую линию, а потом резко ползут вверх. Он выглядит шокировано.
– Ну, девушка твоя?
Господи, мне надо объяснять Косте про его девушку?
– У меня нет никого, Алена.
– А Карина?
Теперь в шоке я. Начинаю ворочать мозги и память, откуда вообще у меня информация о статусе Исаева?
– Мы с ней не встречаемся.
Врет? Или правду говорит? Исходя из последних событий в моей жизни, я наивна.
– Ты поэтому ее так обнимал? К себе, блин, прижимал. Как родную.
Смешок. Короткий такой, как аккорд гитарной струны. Нервы мои как струны этой самой гитары натянулись, только не звучат.
– В следующий раз оттолкну.
– Договорились.
Поворачиваюсь спиной и зажмуриваюсь. Что я только что сказала?
Едва за мной захлопывается дверь, я слышу шуршание гравия – Костик уехал.
В доме как всегда шум. Сестры в гостиной на полной громкости смотрят какой-то фильм. Мама суетится на кухне. По обуви в коридоре понимаю, что у нас гости. Снова. Слава богу, это всего лишь бабушка, с которой я, кстати, не виделась уже несколько недель.
Стыдно. Мои переживания из-за Вани отрезали совесть.
Здороваюсь и обнимаюсь с бабушкой, слушаю очередные вздохи и ахи о моей худобе. А я так-то пятьдесят килограмм вешу! Обещаю заскочить к ней в гости на следующих выходных.
И мигом в комнату.
Я люблю свою семью, но их как-то много становится.
