Поэтому в перерыве я ела варёное яйцо с луком, лизнула шоколадных сливок и запила всё это бодрящим кофе. Сбегала глаза подкрасила. И работа спорилась вплоть до обеденного перерыва, когда пришла пересменка.
— Марина, там к тебе парень приехал. На шикарном джипе!
Я поморщилась и, взяв с собой два вида начинки в пакетик, пошагала к чёрному входу.
У мусорных баков стояла чёрная машина, а рядом с ней красовался в деловом костюме Тимоша Кулаков, как веером, опахал себя брачным договором.
Я смело подошла к нему и отобрала свой помятый договор. Сразу бросилась строка с предложением: «…не подают на развод в течение пяти лет».
— Курица промолчит, пан сдриснул в Польшу, — сообщил Тимофей.
Я вскинула бровь, внимательно посмотрела ему в глаза с вызовом.
Он мне никогда не нравился. Ни его внешность слащаво-лукавая, ни его богатый мерзостью внутренний мир. И водились мы с ним только потому, что он ходил в паре с паном, который мягкотелостью своей компенсировал склочно-крысиный характер Кулакова.
— Бородин-старший и твой отец открывают огромный центр с автомастерскими, магазинами, кафе и рестораном на выезде из города. Проект перспективный. — Куля надменно закинул голову вверх. — Мой батя им земельку выбивает. Всё приурочено к первому сентября и твоей свадьбе с Мстиславом Бородиным. Это большие деньги, Маркуш. Здесь нет места твоей ревности и твоим желаниям.
— Впервые слышу, — тихо сказала я.
Понятно, почему папа меня так сильно уговаривал не спешить рвать отношения с Мстиславом. Проект у него. Проект, а дочери нет. Марина-дурак как разменная монета.
— Предлагаю помощь, — решился Кулаков. — Найду этого залётного, оформим быстро развод, и пусть он женится на подходящей бабёнке, в очередь выстроятся за деньги.
И мой Оскар уйдёт?
Вот такой губастенький, такой весь крепкий и высокий, уйдёт к другой, даже не попробовав моего пирожка?
— Я сама найду, — хмыкнула я.
— У меня ксерокопия. — Он пощипал свой нос, потупил взгляд. Побоялся что-то ещё добавить.
— Ты мне угрожаешь? — поинтересовалась я.
— Нет, что ты, — не решался. — Просто предлагаю…
Даже любопытно стало, как он мне это предложит.
— Отсосать за колечко? — мурлыкнула я.
— И не только, — ощерился, как зверь, и посмотрел прямо мне в глаза. — Я тоже жениться буду. По старой дружбе могли бы встречаться. Даже не попробовала ни разу, у нас же так много общего.
— Например, что? — Подошла к нему ближе, чтобы лучше рассмотреть ублюдочное личико.
— Несвобода, — с каплей горести произнёс он. — Подумай до вечера. Я Бородину-старшему твой договор отправлю.
Он отвернулся и сел в машину. Стекло мажор опустил.
— Колечко в силе. И машину тебе куплю, — расщедрился Кулаков. — А-то папка, я смотрю, отобрал.
— Только стукни, — предупредила я.
— То что? — рассмеялся гад.
Действительно, что? То, что он бухает, гуляет и тратит народные деньги, знают все. Наверное, его будущая невеста тоже. Она наверняка такая же. А я так не умею. Курочкина так тоже не смогла. Она по любви замуж вышла, хотя лились реки крови, семейные разборки были ужасными.
Я подмигнула Кулакову и пошла по двору. Он со свистом проехал мимо меня и на выезде из «колодца» помигал мне аварийной сигнализацией.
— Алла, — заныла я в трубку, — курочка моя, я с таким к тебе иду, даже страшно сказать.
— Тогда беги быстрее, а то рассыплешь, — ответила Алла. — Мы дома.
***
Дверь открыло лесное чудовище. Аллкин муж огромный и страшный. У него чёрная густая копна на голове и бородища, которая распространяется на всё тело: перетекает в волосатую грудь, мохнатыми дорожками обвивает пузо, отдаётся шерстью на толстых мощных ручищах, а что до ног, страшно даже представить, — там точно лапы звериные. Ещё оно почти не говорит. Поэтому сдружилось с Мишей Байкером, тот тоже молчун.
