Мама берет его за руку, как маленького, и поднимается с ним по ступеням. Мы с отцом провожаем их взглядами, находясь под сильным впечатлением.
Чтобы скрыть неловкость, я говорю ему:
— Надо здесь все прибрать.
— Я помогу тебе.
И мы вместе моем пол, сметаем сор с крыльца, чтобы занять руки и голову. Спустя какое-то время спускается мама. Ее халат перепачкан, но она такая счастливая, что я невольно улыбаюсь, глядя на нее.
— Как он? — спрашивает отец.
— Попросился в душ и оставить ненадолго одного. Он абсолютно ничего не помнит: ни где ванная находится, ни где его вещи лежат! Это так странно.
— Я безумно рад, что он вернулся. Но пойми меня правильно, это очередной шок для общественности. Нас будут полоскать сразу в двух помойных ведрах: по поводу брошенного Альфы и восставшего из мертвых сына, который явно в неадеквате. Мне уже страшно, через что нам предстоит пройти в ближайшие недели.
Папа всегда такой — прежде всего печется о том, что скажут другие. Как посмотрят и что с этим делать. А я просто рада, что брат жив. И пусть он немного не в себе, но это лучше, чем если бы его вовсе не было.
— Саймон, давай не будем сейчас об этом. Подумаем над проблемами завтра. Сегодня у нас праздник. Наш сын вернулся с того света!
— Хорошо, как скажешь. И я правда ему рад, Леонор!
Мама убегает переодеваться и после звенит чем-то на кухне. Наверное, старается для брата. Его придется долго откармливать, чтобы он хотя бы внешне стал похож на прежнего себя. Папа ходит туда-сюда, меряя шагами гостиную и примыкающий к ней холл. Нервничает и усиленно думает о чем-то. Хотя я догадываюсь о чем. О репутации семьи. Я сбегаю к себе в комнату. Мне бы тоже не помещало переодеться. Одежда пахнет болотной тиной и мокрой шерстью.
Мне не сидится в комнате, я все время прислушиваюсь к звукам извне. Отмечаю, что из душевой уже не раздается шум льющейся воды, и крадусь в комнату к брату.
Дверь у него приоткрыта, и он заканчивает одеваться. Старая футболка висит на нем, как на вешалке, а джинсы и вовсе сползают с тощих бедер. Я даю о себе знать и захожу в комнату.
— Позволишь? — спрашиваю у Ричи, и он лишь пожимает плечами. Не гонит и хорошо. Нахожу в шкафу ремень и помогаю продеть в шлевки.
— Так не потеряешь джинсы, — бросаю взгляд из-под ресниц на лицо Ричарда. Он растерян. Чувствую себя старшей сестрой, что возится с несмышленышем. — Есть хочешь?
Он кивает, и я задаюсь вопросом: а что у него с речью? Он постоянно молчит.
— Ричи, я не знаю, что с тобой произошло, но хочу помочь. Ты разговаривать можешь?
— Да, — выцеживает хриплым голосом. Таким скрипучим, словно он заржавел от долгого молчания.
— Отлично! — слишком оптимистично заявляю, чтобы скрыть собственное волнение. — Ты можешь спрашивать у меня что угодно, постараюсь ответить. Может, ты чего-то не помнишь о себе или об этом месте. Я с удовольствием расскажу.
Он долго думает, и я уже собираюсь уйти, когда он решается на вопрос:
— Ты тоже монстр вроде меня?
10. Глава 10
Я стою в шоке, даже не зная, что и ответить на такие заявления.
— Монстр?
— Ну да, ты ведь тоже умеешь превращаться в зверя?
— Умею. Но почему ты считаешь, что мы монстры? Оборотни довольно безобидны, если их, конечно, не злить намеренно, — пытаюсь шутить, но Ричи остается серьезным.
— А мне говорили, что я ужасен. Кровожадное животное, машина для убийств. И это правда, — заканчивает мрачно.
