— Простите, владыка. Я виновата, — её слова звучат как приговор самой себе.
Мне регулярно докладывали, что жена заботится о малыше с должным старанием. Я видел Мусу нечасто, и в эти моменты меня ничего не настораживало.
— Ребёнок больше не должен оставаться здесь. Обеспечь ему достойный пригляд, — приказываю смотрительнице. — Я хочу видеть твои глаза, Дамла.
— Да, господин, — она разгибает спину.
— Всех, кто служит Лейле, немедленно выставить из дворца. — Кувшин с её джинном отнесите в сокровищницу. А ты до конца года лишаешься половины жалования, — выношу вердикт для Дамлы. — И ты тоже! — рявкаю на лекаря. — Попробуете ещё раз ослушаться меня — отправитесь на плаху!
«Да, господин» звучит печальным дуэтом. Смотрительница и лекарь не рады, но приказы владыки не обсуждаются. Пусть скажут спасибо, что их головы до сих пор на плечах.
— Разрешите задать вопрос, владыка, — тихо лепечет Дамла.
— Что ещё?
— Если не госпожа, то кто теперь будет воспитывать мальчика? — она склоняет голову. — Служанки не могут растить члена правящей семьи. Вы знаете об этом…
Знаю. А ещё я знаю, что Лейле нельзя доверять дитя. Кроме того, от правящей семьи осталось одно название. В живых теперь только я и мой брат Шах. Родственниц по крови, способных дать ребёнку любовь и заботу, в моём дворце нет.
— Я разберусь с этим. А тебе лучше заняться своими делами, Дамла.
— Прикажете привести к вам госпожу? — смотрительница поднимает на меня глаза.
— Нет, — отрезаю, не раздумывая. — Не беспокойте её.
Я сам это сделаю. Сейчас.
***
Если я ещё раз встречусь с мадам Жужу — убью её! Кем бы ни была эта старушка…
Перемещение в другой мир не похоже на путешествие на самолёте или поезде. Подозреваю, что я испытала что-то вроде того, что испытывают астронавты при полёте в космос. Последнее, что я помню чётко — сизый дым из зеркала забрался мне в ноздри. Стало трудно дышать, голова закружилась, а потом — тёмная холодная пустота, которая едва не раздавила меня.
Всё, что я сейчас ощущаю — писк в ушах и нереальную тяжесть в теле. На меня словно могильную плиту уронили. Даже веки свинцовые — глаза открыть невозможно!
— Ты уверен, что девчонка мертва? — сквозь непрерывный писк пробивается женский голос.
— Увы, это так. Она умерла, сомнений нет, — отвечает мужчина.
О, боже! Тут что, кто-то умер?!
Меня окутывает ужасом, но пошевелиться или разлепить веки я не могу.
— Тысяча несчастий на мою грешную голову! — причитает женщина. — Рахат, ты слышал, что сказал владыка? Я должна прогнать из дворца всех служанок госпожи. Десять девушек! Ещё и эта богам душу отдала.
— В таком случае, какая разница? Служанкой больше, служанкой меньше… — философски рассуждает мужской голос.
— Какая разница?! Я заплатила за эту девчонку триста хамм!
— Драгхалла! Почему так много?!
— Везли издалека. К тому же мать учила её бытовой магии с детства. У нас тут щётки с тряпками летать должны были. Но девочка умерла, — разочарованно вздыхает женщина.
— Наверное, сильно простыла по дороге. Все мы в руках богов. Смирись.
— А лекари на кой драконий хвост нужны?! Ты не мог её вылечить, Рахат?!
— Я пытался… — бубнит мужчина.
— Пытался он! Когда я буду оправдываться перед владыкой за спущенные из казны деньги, обязательно упомяну, что ты пытался!
— Хочешь, чтобы я отправился на плаху?!
— По-твоему, я должна лишиться головы, прикрывая тебя?!
Склока этой парочки бьёт мне по вискам тяжёлым молотом. Я и без их криков чувствовала себя поганее некуда, но теперь мерзкие ощущения усилились.
