Пока я разглядывала снадобье, лекарь собрался уходить.
— Подождите! — я едва не подпрыгиваю на жёсткой кровати.
— Что ещё? — Рахат оборачивается и смотрит на меня недобро.
— Эм-м… — я мнусь, соображая, как спросить. — Из-за головной боли я не могу вспомнить своё имя. На языке вертится… — жалобно свожу брови. — И никак.
— Вчера Дамла назвала тебя Аиша, — седобородый кривится.
— Точно — Аиша, — я натянуто улыбаюсь. — Спасибо.
Аиша — совсем не Ева. Но, подозреваю, от меня прежней ничего не осталось…
Мадам Жужу не обманула — отправила меня в Бушару. Она сказала, что тут «освободилось местечко». Теперь я понимаю, о чем шла речь. Ведьма засунула меня в тело погибшей от болезни служанки. Жуть! От этой мысли у меня мурашки.
— Соберись, Ева! Аиша… — шепчу и разглядываю свои «новые» руки.
Кожа у меня теперь не молочно-белая, а смуглая. Про блондинку Еву можно забыть — расчёсываю пальцами длинные чёрные, как уголь, волосы. Мне бы в зеркало на себя посмотреть. Но зеркал в комнате нет.
Ну что ж… Я в Бушаре, чтобы найти Шаха. И если уж меня забросило во дворец владыки, то начать поиски стоит отсюда. Возможно, мой любимый тоже служит здесь. Чем чёрт не шутит?
[1] Драгхалла – (древний драконий язык) близкое к нашему «О, боже!». Используется для выражения практически любых эмоций
3. Глава 3. Попадают попаданки, но не только
В Бушаре всё спокойно. Если не считать меня.
Я в ярости иду через сад к купальне. Моя жена сейчас у бассейна — наслаждается томным звёздным вечером в окружении своих служанок. Для госпожи жизнь во дворце течёт неспешно и в удовольствие.
Останавливаюсь у раскидистой ивы, наблюдая за тем, что происходит у бассейна.
Лейла, обернутая отрезом ткани, сидит на каменном бортике. Натёртая ароматными маслами кожа мерцает в свете факелов, влажные после купания каштановые волосы рассыпаны по хрупким плечам. Стройные ножки, тонкая талия… Каждый изгиб её тела безупречен.
— Подать ещё фруктов, госпожа? — услужливо спрашивает одна из девушек.
— Достаточно, — фыркает Лейла. — Оставь меня.
Даже в обычной тряпке она выглядит царицей. На изящных пальчиках блестят перстни, на тонких запястьях по десятку золотых браслетов. А как она ест виноград! У любого мужчины голову поведёт.
Но не у меня.
Я вижу лишь безжалостную тварь, которая бросила обожженного младенца в комнате и со спокойным сердцем отправилась отдыхать подальше от его криков.
— Все вон! — приказываю служанкам и направляюсь к Лейле.
Заметив присутствие владыки, девушки хватают блюда с фруктами и бегут во дворец, а моя законная супруга с милой улыбкой на губах встаёт и склоняет голову.
— Муж мой, — её голос тих и полон покорности.
Пушистые ресницы вспархивают, в чёрных глазах отражаются блики огней. Каждый взгляд, каждый жест, каждое слово отточены.
Семья Лейлы столетиями зарабатывает на дочерях. Девушек обучают манерам, грамоте, истории, умению поддержать разговор и искусству плотской любви, а потом выгодно выдают замуж. Родители получают хороший выкуп за дочь, она — безбедную жизнь, а супруг — дрессированную жену, которую не стыдно показать иностранным послам.
Я цепляю острый подбородок Лейлы пальцами, позволяя ей посмотреть мне в глаза:
— Ты прекрасна, как сама ночь, — провожу тыльной стороной ладони по точёной скуле. — Звезда, затмившая собой солнце… Лейла.
Жемчужная улыбка красавицы исполнена скромности — и этому трюку её тоже научили. Я наклоняюсь к изящной шее, касаюсь губами дрожащей под светлой кожей жилки и вдыхаю аромат масел. Лейла вздрагивает и с тихим «а-ах» закрывает глаза. Покорная добыча в когтистых лапах голодного хищника…
