— На мужчину она совсем не похожа. Она просто стала… ну… очень взрослой, Уиллим. Не по-женски самостоятельной, решительной, даже злой. Но у нее просто потрясающая улыбка.
— И когда это ты ее успел рассмотреть?
— Когда она твоими ляжками волосатыми любовалась. Кстати, как мы до мотеля-то в таком виде пойдем? Может, на четырех лапах?
— Мне уже плевать как. Как-нибудь. И вот что за жизнь-то? Как мне теперь быть?.. Еще и девушка эта…
— Которая?Уилл молча кивнул в ту сторону, куда ушла хозяйка пикапа.
— А что с ней не так?
— Все с ней очень даже так. Даже слишком так. И внешность, и то, как она себя держит и запах ее…
— Тебе не обломится, Уилл, ты ж понимаешь. По крайней мере, сначала дай жене то, что она просит. Подпиши бумаги на развод и тогда ухлестывай за всеми здешними девицами — хоть обухлестывайся.
— Ты не понимаешь, — повторил уже знакомую Тренту фразу Уилл, а после откинулся назад и в раздражении даже несколько раз стукнул затылком о подголовник.
— Ну так объясни! — Трент развернулся на сиденье, уставившись на друга.
Но ничего ему узнать не удалось и в этот раз — девушка возвратилась. Она быстро залила в бак оплаченный бензин, уселась за руль и по-прежнему молча довезла своих полуголых пассажиров до гостиницы. На момент их перемещения из салона авто в номер — по-прежнему один на двоих — вокруг собралась небольшая толпа. Люди стояли и искренне забавлялись, наблюдая за Уиллимом МакГрегором в канареечной куртке, трусах и принесенных администратором отеля откуда-то домашних тапочках с помпонами. А после и за его товарищем в пальто, из-под которого торчали бледные голые икры.
— У того парня, что поздоровее, классный зад — так бы и отшлепала. А у второго ножки стройные — нам, бабам, на зависть, — возвестила какая-то толстая тетка, и толпа зашевелилась, сдержанно хихикая.
Уилл не выдержал и, разом обернувшись, в несколько прыжков достиг двери в отель, оставив на дорожке долбаные тапки, пиджак и куртку. Трент же, скрывая собственное смущение за веселостью, начал торжественно раскланиваться, приложив руку к сердцу, но при этом запутался в слишком больших для него тапках, которые были выданы для перехода из машины в отель и ему, и чуть не упал.
— Жаль только вместо головы у обоих — два капустных кочана, а вместо души и совести — помойка, — припечатала все та же говорливая толстуха, и толпа, еще сильнее загомонив, начала расходиться.
В номере вновь вернувший себе человеческий облик Уиллим заявил, что намерен лететь домой сразу же, без единой задержки, но пока Трент пытался найти способ выбраться из города, Медвежий остров внезапно настигла непогода. Несмотря на формально начавшуюся весну, вдруг повалил снег и задул штормовой ветер. Аэропорт закрыли. Трент предложил в качестве варианта паром, но Уиллим только отмахнулся, справедливо предположив, что при таком-то урагане и переправа, скорее всего, тоже не работает. Пришлось оставаться на ночь.
А утром совершенно простуженный Трент, которого колотил озноб и бил кашель, обнаружил Уилла и вовсе плохоньким. У друга, судя по всему, был сильный жар, сознание мутилось и уплывало. Вчерашнее купание в ледяной грязи не прошло даром. Трент немного похлопотал над другом и понял, что дело — дрянь. Нужно было звать врача.
— Если он вообще имеется в этой дыре, — проворчал себе под нос Трент и взялся за трубку телефона в номере, искренне надеясь на то, что хоть он работает.Администратор отозвался. И тут же выяснилось, что Трентон почти угадал: врач был, но его не было.
