– У казаков губа не дура, воздух и в самом деле пряный! – поддержал Иван Дубасов. – Но в городке мы и сами сыты будем и коней накормим, а в случае тревоги хлопот будет меньше.
В синих сумерках отряд Долгорукого добрался до Шульгинского городка.
На майдане их встретил со всем приличием встревоженный Фома Алексеев. По команде Булгакова солдаты спешились и отвели коней за скотный двор. За оградой разнузданные рысаки напали на пожухлую траву. В воздухе смешались запахи конского пота и заплесневелого сена.
Долгорукий, не выразив никакого удовольствия от встречи с атаманом, передал коня ординарцу и кинул долгий взгляд на Алексеева:
– Устрой моих людей на ночлег и задай корма коням.
– Моя хата в вашем распоряжении, – радушно предложил Фома и указав рукой на соседнюю избу, добавил: – Подьячий и десять дворовых остановятся рядом с вами, в двух саженях разместятся солдаты и черкасские казаки.
Сумерки сгустились, кроме силуэтов домов, ничего невозможно было разглядеть. Спустя минуту по земле застучал тяжелыми горошинами дождь. Затем зигзагом сверкнула молния и сразу же начался сильный дождь. И все погрузилось во мрак, от дневного тепла не осталось следа.
Когда в темноте солдаты занесли в дом дорожную поклажу князей, Юрий Долгорукий на крыльце громогласно распорядился:
– Князь Семен Несвицкий и поручик Иван Дубасов останетесь при мне.
Над городком висли крики солдат, в сараях ревел крупный скот, блеяли овцы, во дворе лаял крупный пес. Под навесом грудились оседланные кони, в отдалении уныло скрипели повозки. Сыновья Алексеева привезли несколько возов пахучего сена.
Долгорукий, напившись воды из колодца с высоким журавлем, ушел в избу атамана. Следом на пороге вырос Фома Алексеев.
– Юрий Владимирович, я посылал к тебе Паньку Новикова с письмом, – произнес атаман и сделал почтительный поклон: – Он передал его вам?
– Что ты хотел мне донести? – не выразив удивления, спросил Долгорукий.
Алексеев наклонился к уху князя так, что он почувствовал его теплое дыхание и, приглушив голос до едва слышного шепота, сказал:
– Мне сообщили по секрету, что Булавин с казаками Верхнего Дона собрал большую силу. Они хотят убить тебя вместе с офицерами. Об этом святотатстве Кондрашка объявил на круге.
Князь, уловив в голосе атамана нотки заискивания, смерил его недоверчивым взглядом и с тревогой в голосе тихо проговорил:
– Где сейчас он?
Алексеев протянул руку в сторону:
– В трех верстах от Нового Айдара.
– Откуда дознался? – спросил Юрий Владимирович и, выпив чарку, зажевал
свежеиспеченным хлебом.
– Мои сыновья возили сено с Орехового буерака и там им об этом сообщили, – ответил атаман, сощурив черные с хитринкой глаза.
Долгорукий побагровев, посмотрел на атамана и все взвесив, важно поднялся. – Вели им явиться.
Атаман крикнул сыновей и мысленно пожелал, чтобы все без беды обошлось. Едва юноши без промедления явились, князь поманил к себе старшего сына атамана согнутым пальцем.
– Это правда, что вор замыслил убить меня? – оскорбительным тоном спросил Юрий Долгорукий и пристально посмотрел суровым взглядом в лицо юноши.
– Попробуй соври: враз узнаешь, почем фунт лиха, – в крайнем смущении ответил он, созерцая на румяные щеки князя.
Долгорукий, с подрагивающей в пальцах трубкой, развернулся к Алексееву:
– Где Панька?
Алексеев под пытливым взглядом Юрия Владимировича сложился в поклоне и, озадачив князя, разочарованно протянул:
