– Не вернулся – ищем.
У князя сами собой сжались крепкие кулаки.
– Найти и приволочь ко мне! – с особой настойчивостью потребовал князь и не отрываясь выпил невкусный чай.
Покачиваясь ногами на одном месте, Юрий Владимирович с недовольством посмотрел на атамана. Его взгляд ничего не выражал: ни гнева, ни страха. Но чувство неприязни, возникшее к атаману, не исчезло. Ему хотелось сказать ему что-нибудь жесткое, но нужных слов не находилось.
– Ступайте прочь, – закрыв пустые глаза, разрешил Долгорукий и, позвав князя Булгакова, отдал распоряжение: – Матвей, расставьте вокруг городка двадцать караульных так, чтобы разбойники не смогли застать нас врасплох. И предупреди всех об опасности от воров.
– Слушаюсь, Юрий Владимирович, – ответил Булгаков и щелкнув каблуками, ушел исполнять приказ.
Сохраняя на лице внешнее спокойствие, Долгорукий согнулся над картой и перемещая холеную руку по потертой бумаге, сделал какие-то пометки пером.
– Кишка тонка, чтобы сюда сунуться, – сквозь зубы прошептал князь и, резко встрепенувшись, распахнул холодные глаза. – Пуганому коню только плеть покажи.
В тихий вечер, в доме атамана слуги Долгорукого стали готовить стол. Фома Алексеев распорядился, чтобы во дворе зажарили небольшого поросенка, и несколько домашних гусей. Из кухни на весь двор запахло вкусной едой. На столах появилось много жареного и вареного, запыхтел самовар. Приятно разило печеным хлебом и медовой травой. Князьям было, что выпить и поесть. Для поднятия настроения хозяин зажег несколько толстых свечей.
После ужина князья ушли проверить, чтобы все было в порядке.
– Никому не спать под страхом смерти! – предупредили они караульных.
В поведении солдат и казаков князья не увидели никакой тревоги. Дозоры на окраинах городка бодрствовали и чутко прислушивались к ночным шорохам. Расседланные кони под навесом пугливо озирались по сторонам.
Предпринятые меры подействовали на князей успокаивающе, и они спокойно легли спать. Но ворочаясь с одного боку на другой, они долго не могли заснуть. Чувство опасности и усталости охватило их. Им не хотелось ни думать, ни говорить.
– Не спать даже вполглаза! – наставляли и офицеры.
В тот вечер и солдаты засиделись у костра дольше обычного, подкидывая в костер сушняк. Становилось тихо, во дворе погасли факелы. В прохладном воздухе витал сизый дым. Часовые борясь с сонливостью, бесшумно бродили между избами и всматривались затуманенными глазами перед собой, но тьма стояла непроницаемая. Многие солдаты, тихо переговариваясь, не спали. Уже луна взошла, а они, лежа на охапках сена, глядели то на рубиновые огни, то на часовых одиноко маячивших в темноте.
– Ложитесь отдыхать, а то завтра чуть свет подниметесь, – предупредил Фома.
Во тьме чувствовалась напряженная жизнь. Она не угасала ни на минуту. Ни одного огня не светилось в окнах. Глухая ночь была грозовой и пустынной. Между деревьями носился свежий, холодный ветер. На темном небе неистово горела яркая звезда. Где-то в степи тлел слабый огонь, но определить откуда он светил было невозможно.
Алексеев, зарывшись с головой в сухое сено, густо захрапел в бане на попоне с крепким конским запахом. Но едва он задремал, ему привиделось такое, что он проснулся в липком поту. Однако через минуту атаман опять засопел.
И князья, и офицеры давно уже спали, и Долгорукий утомленный передрягами тоже прилег, отвернувшись к стене. Их сердца были свободны от ужасных предчувствий. Они бились ровно и спокойно.
