8 октября, когда небосвод затянуло черными тучами, на небе не проглядывалось ни одной звезды, кроме самой яркой. С разных сторон доносились звуки: где-то чуть-чуть журчал ручей, откуда-то доносился неясный шорох.
Задолго до ночи, казаки собрались многолюдной толпой. Безмолвные до этого улицы огласились гулом восторженных голосов. Кто-то из стариков боевыми криками подогревал настроение толпы, а кто-то торопливо собирал сыновей в дорогу и запрягал коней.
С детства приученный к седлу Кондрат сидел, как впаянный на коне. Его сердце возбужденно билось и глаза строго поблескивали. Проведя колючим взглядом по строгим лицам, атаман восхитился казачьей стихией. Отряд получился боевым, дружным, хотя издали это сборище с пиками и саблями больше походило на разношерстную толпу.
– Лучшей погоды не придумать, – обрадовался Кондрат, полагая, что казаки сметут всех, кто встанет на их пути.
Закончились напряженные минуты. Казаки, бренча стременами и оружием, вскочили в седла. Голый доложил Булавину о готовности казаков к выступлению и толпа расступилась, образовав широкий проход.
– Время идет, по коням! Надо их ночью врасплох застать, – обойдя казачий отряд, скомандовал Булавин, слегка приподнявшись на стременах. – Внезапный налет всегда страшнее ожидаемого.
– Не сомневайся Кондрат, мы разгромим царского подручника, – отозвался Никита Голый, сплюнув на большое расстояние. – Они у нас в ловушке. Возьмем голыми руками.
Атаман протянул Никите широкую ладонь мужественным жестом.
– Дорогой никому не отставать! – щуря бесстрастные глаза, предупредил Кондрат и неожиданно ему страшно захотелось пить, но он не решился сойти, чтобы утолить жажду. – Нажимать как следует на плеть! За мной рысью марш!
В пути облака расползлись по небу. Зыбкие звезды сбившись в кучу, дрожали между туч. Отряд Булавина двинулся по едва видимой дороге. Их стало не видно и не слышно. Рысаки, пофыркивая на ходу, покрылись крупным потом. Под копытами коней шуршала сухая трава.
В полночь атаман с двумястами казаков пришел к Шульгинскому городку.
– Тихо и без шума, казаки! – предупредил атаман и, осмотревшись с седла, указал: – Семен Беспалый, Никита Голый, Семен Драный и Иван Лоскут берите по полсотни казаков, чтобы одновременно ударить со всех сторон. Сигналом будет горящий факел. Когда зажжет каждая полусотня – идем в атаку.
Казаки разделились на четыре равные части. Атаман дал время, чтобы полусотни заняли исходные позиции. Через несколько минут Булавин зажег факел и заметил, что тут же загорелся второй, третий и четвертый. Атаман коротко свистнул, и торжественная тишина нарушилась.
Полусотни коротким галопом рванули к городку. Легко смяв небольшие посты на дорогах, казаки густыми толпами устремились вперед. Уничтожив на окраине городка караульных, они начали заполнять улицы. Вдоль коновязей выросли длинные ряды лошадей. Во тьме прорисовались избы, амбары и сараи с сеном.
В это время Алексеев, положив под голову ладонь, не спал. Фоме не спалось и не лежалось. Его ночью обуревали мрачные мысли. И вдруг, разорвав тишину, бахнул один выстрел, второй, третий, затем раздалась частая ружейная трескотня. Поняв что случилось, Алексеев кинулся к избе, где спал князь, перепрыгнул через плетень, затоптал разгоревшийся костер и, растолкав часового, подскочил к окну. Фома знаками объяснил Долгорукому, что в городке появился Булавин.
