В двадцать лет парню отвалили машину деда, в двадцать пять ему купили квартиру рядом с родителями. Ребенок должен быть на глазах у матери, а вдруг что-то случится. В тридцать – решили его женить, но не вышло. Свадьбу жених расстроил за пять дней до торжества. Почему? Все молчали.
Я пришла в жизнь Германа в тридцать пять. И пробыла там пять лет, пока не поняла, что дружить с ним лучше, чем жить. Расстались мы хорошо, без обид и ссор. Просто я в одно прекрасное субботнее утро съехала, и он мне даже помог перевезти чемодан с книгами.
Потом периодически мы пили кофе вместе, параллельно сетуя на жизнь, как старые добрые знакомые. Разочарованная жизнью с Германом, я не искала больше отношений.
Сейчас, стоя в магазине, я припомнила, мы виделись месяц назад. Тогда он был без куртки и с нормальными волосами. А я не знала, что такое Дубай…
И что же с ним случилось? Почему мой скромный, одомашненный Герман превратился в какого-то сорокатрехлетнего панка…
Вероятно, я очень долго молчала, потому что он решил меня ущипнуть и попал прямо в самое больное место между ребер.
– О-о-ой… Ты что… Больно же! – вскрикнула я и скорчилась.
Мда, в последнее время мужчины очень полюбили причинять мне боль.
– Почему это больно? Я же только слегка прикоснулся! Ты что, упала? – его голос был уже взволнованным. Он явно просек, что со мной что-то не так. Да любой бы просек на его месте.
Его карие глаза пристально сверлили меня, изучая каждый сантиметр моего тела, словно рентген, пытаясь понять или прощупать, что у меня под таким объемным и нелепым свитером.
– Ты опять толстеешь? – сомнительным и неуверенным голосом произнес мужчина.
Я посмотрела на него как на придурка, идиота и самого плохого человека в мире, нет – во всей Вселенной. Даже маньяк не получил бы от меня такого яростного и гневного взгляда, каким в эту минуту я одарила Германа, который произнес запретное слово для каждой девушки «ТОЛСТЕЕШЬ»…
– Герман, так нельзя… – прошипела я сквозь зубы и стукнула его слегка по плечу. – Я просто в депрессии…
– Ты? И депрессия? Такое бывает? – ирония озарила его лицо. Мужчина расплылся в улыбке.
Я сменила гнев на милость и отвела взгляд в сторону, изучая этикетки каких-то тушенок с коровьими головами.
– Я ушла из редакции, – пробурчала я, решив, что надо чем-то пожертвовать, какой-то частью правды, и мой выбор пал на редакцию.
«Спихнуть всю вину надо на это удручающее заведение», – вот таким было мое решение.
– Ого… А что так? Им больше бесплатные рабы не нужны?
Или нашли рабов посговорчивее?
Я уловила насмешку в его голосе, но не разделяла ее. Во мне снова росло напряжение, которое я все же живо утихомирила.
Но если разумно подумать, то мой друг в какой-то мере прав.
– Так… не сошлись характерами… – пора заканчивать эту болтовню, решила я, а то мороженое в моих руках превратится в молоко.
Герман не унимался и не отступал, буквально не давая мне с места сдвинуться.
– И ты теперь обедаешь и ужинаешь только мороженым? Я помню, как ты разом съела пятнадцать пачек, и тебе даже плохо не было, до сих пор в шоке, как можно настолько любить мороженое?
М-да… Мой экс-бой явно хорошо знал все мои прегрешения с молочными продуктами. Про пятнадцать пачек он прав. Как-то раз я прочитала, что если объесться до невозможного своим любимым продуктом, чтобы аж тошнило и выворачивало наизнанку, то это помогает исключить его из списка употребляемых навсегда. Кстати, это был совет моего любимого доктора Андрея Курпатова. В какой-то передаче он рассказывал, как помог кому-то из известных людей сбросить вес таким образом.
