– Я зайду?
– Зачем? – искренне удивилась я, испуганно глядя на него.
– Ну вам же помощь нужна, наверное. Могу всех завтра отвезти, куда там надо. Твоя подруга дома?
– Какая?
Герман оторопел и добавил:
– Аня… Она же с тобой живет?
Приплыли.
– А… Да… Нет ее сейчас.
До меня стало доходить, что реально нам нужна помощь, и вообще я же понятия не имею, какой должен быть план в таких обстоятельствах.
– А где она? – всерьез спросил Герман.
Я не хотела даже произносить название города в этом тесном маленьком магазинчике, не хотела вспоминать даже, где именно сейчас моя соседка по квартире, ибо это было бы… И быстро предложила:
– Давай оплатим, и я тебе расскажу. Это долгий разговор, – я стала доставать из кармана деньги, но мужчина быстрым движением руки протянул кассиру свою кредитную карту. И так же быстро стал укладывать продукты в пакет. Все сам.
«Идеальное воспитание с небольшими минусами самостоятельности», – усмехнулась я про себя, делая критический анализ жизни моего бывшего.
Мы вышли из магазина.
2. 2
Глава 2
РЕШЕНИЕ
Семь часов вечера, конец сентября, абсолютно темно. Герман нес мои пакеты.
Уличные фонари, словно тощие великаны, освещали нам путь, грустно провожая вслед поникшими головами – световыми плафонами.
Начинал вновь моросить дождь – такой мелкой, противной очередью. Я медленно шла, словно утка тяжело переваливаясь с ноги на ногу. Мне было очень тяжело. Каждая ступенька или неровная поверхность асфальта вызывали во мне резкую судорогу боли, что была сродни удару ножом где-то в районе межреберья. Пару раз я останавливалась, делая вид, будто что-то забыла купить. Но на самом деле я просто переводила дух от мучавшей меня нестерпимой боли, которая, как большой ожог, обдавала меня своим жаром каждую секунду. Герман уже стал подозрительно посматривать в мою сторону. А я от его взгляда входила в приступ легкого раздражения, потому что все сложнее было скрывать от него признаки моего тяжелого состояния.
Мне с самого утра нездоровилось, но неважное состояние, казалось, уже было чем-то обычным для меня, поэтому я просто перестала переживать и волноваться, ожидая выздоровления.
«Заживет как на собаке, или корове, или там… лошади», – повторяла я себе. Нередко на протяжении всей недели я просыпалась по ночам в жутком страхе и с застывшим криком в горле. Мне снился один и тот же сон, который я не могла наутро вспомнить…
Но было всегда одинаково страшно.
– С тобой что-то не так? – серьезно спросил мужчина. – И я все жду объяснений: где твоя подруга и почему ее нет в такой момент дома?
Теперь он сам резко остановился у подъезда, преграждая мне путь. Капли дождя оседали на его черной куртке и светились в свете ночных фонарей, отражаясь и переливаясь желтым и синим. Меня все сильнее пробивала дрожь от холода, боли и ужаса в этой темноте. Почему-то неожиданно стали постукивать зубы. И вдруг на меня нашла волна: волна паники, отчаяния и какого-то сложного чувства, которое, наверное, человек испытывает, когда смотрит с высокого обрыва вниз.
Там, внизу, тихо, а здесь, на вершине, тебе в лицо и в грудь бьет ветер, а потом, возвращаясь, он бьет со всей силой в спину, подталкивая сделать последний и один-единственный шаг в безмятежность. Ты все же изгибаешься, но стоишь на этом скалистом обрыве, изворачиваясь, ловишь баланс. Следом за ветром приходит проливной дождь, а ты все стоишь… Сопротивляешься, веришь – еще не конец. За дождем приходит солнце, и оно сначала греет тебя, высушивает одежду, нежно ласкает кожу, и ты вздыхаешь с облегчением, что вот оно – спасение. Но со временем солнце становится более агрессивным и настойчивым – обжигает тебя своей яростной силой, и ты уже думаешь: а не пора ли прыгать вниз, в ту темноту, от которой так сладко веет прохладой…
