— Да мне ничего не жалко, — проговорила Виолетта, явно что-то жуя. — Кроме этой девушки… Ну это жесть, тетя Лаура… Она поберушка, что ли? Купи ей новое!
— Я не хочу унижать ее… Деньгами.
— Ну ты блин! — жевали у меня прямо в ушах. — А что я тебе говорю — ты ее моим старьем унижаешь!
— У тебя там с бирками небось куча вещей есть? — И снова чав-чав-чав в ответ. — Слушай, Виолетта, ну не могу я ей ничего купить, а так скажу — это тебе на сейчас… Поносить. А то моя племяшка все равно выкинет. Ну купи ей сама что-то, ценники сними, бирки оставь… — телефон уже раскалился от моей ладони.
— Где я тебе что-то куплю? Я все онлайн заказываю…
— Найди! К завтрашнему дню. Напрягись! Я у тебя часто что-то прошу разве?
Разве я не бросила пить? И кофе тоже. Но мне сейчас жутко захотелось кофе с коньяком. Точно с коньяком. Или просто выйти из офиса в народ, в толпу, где меня никто не знает… Тут я была на самом виду постоянно: у Эдика, который вечно скучал и теперь захаживал попить чайку с дочкой своей жены. Ну и поучить ее жизни заодно. Умный мужик, но с возрастам он стал жутким занудой, поэтому его внуки старались встречаться с дедушкой исключительно в рабочей обстановке, то есть у меня под боком. Подле меня, вечно улыбающейся.
В тот свой первый отъезд в Иркутск Осинский прислал мне сообщение картинкой. Сфотографировал посадку самолета на однопиксельную камеру, на которую изрядно тогда потратился. Крыло самолета, река в снегу, два моста и подпись: прошли Бермудский треугольник, не упали. Зато знаю теперь, почему тут постоянно падают самолеты. Найди ответ на картинке.
Боже, до его сообщения я не думала о загадочной тенденции авиакатастроф в пригородах города, которые начались еще на заре авиации. А потом вспомнила, что он как-то сказал, что не хочет лететь в Иркутск из-за дурной славы его воздушного пространства. Я тогда посчитала это отмазкой и до его нынешнего электронного письма не думала про возможность потерять его в авиакатастрофе. Ну а первые мысли были совсем другими — нашел же время в первые минуты с матерью подключить к ноутбуку камеру, чтобы послать мне фотографию. Ненормальный! Мог бы просто позвонить и сказать, что долетел. Наверное, боялся выдать голосом лишнее. Я тоже…
Провела ночь без сна, хотя ужасно устала с кактусами за день. Поняла, что уже три года не засыпала одна. Три года соседняя подушка не была пустой. Мы не разлучались даже на один день, за исключением времени, проведенного в роддоме. Как так получилось, что вдруг раз и все? На пустом, казалось, месте. Или не на пустом? Да, его нервы обнажились гибелью друга, хотя я и не спросила про подробности его смерти. Я даже не посочувствовала. Не подумала об элементарной вежливости. Мне просто показалось странным появление друга, о котором он не обмолвился за четыре года общения ни словом. Но чтобы с ним не произошло, это невообразимо тяжело хоронить друга в двадцать семь лет. Еще и семью — за компанию, или… Сама виновата в скандале: не пожалела его, отнеслась, как к чужому… А он — он просто испугался наглядному доказательству аксиомы, что жизнь конечна и что мы смертны неожиданно… Без всякого кирпича. А он так ничего и не добился, а тридцатник не за горами.
Я просто замоталась — с бизнесом и сыном, совсем забыв про существование мужа. Вспоминала о нем в темноте, когда мы пытались имитировать страсть, хотя ни у него, ни у меня после тяжелого рабочего дня на бурный секс не оставалось ни сил, ни желания. Главное — желания.
