Нечисть не плачет - страница 7

– А как ты тогда помнишь? Мы же ровесники.

Летта закрепила последнюю повязку и полюбовалась на свою работу. Получилось криво, но чисто.

– И я не помню, – Ирма пожала плечами, – мне рассказывали.

Поняв, что больше информации от странной спасительницы она не добьётся, девочка робко протянула ей руку.

– Я – Летта.

– А я – Ирма.

Рыжеволосая слегка улыбнулась, чем вызвала на лице Летты новое изумление.

– У тебя разве ещё есть силы? Ты даже не закричала. И пару недель назад, когда тебя били из-за того, что ты отказалась поцеловать Библию, ты тоже ни звука не издала.

Ирма нахмурилась.

– Никому не скажешь?

– Неа, – девочка покачала головой.

– Видишь ли… мне почти не больно.

На дальнейшие расспросы Летты она отвечала уже полушёпотом. Да, почти ничего не чувствует. Да, может выдержать почти любой удар. Мальчишки проверяли. На спор, за пару сосисок. Одну из них Ирма торжественно протянула новой подруге.

– А ты знаешь, меня тоже мама оставила, как тебя. Отдала прямо в руки нашей Марте, кухарке.

– А моя меня здесь родила и ушла. Я не знаю, куда. А ты знаешь, куда ушла твоя мама?

К сожалению, знаю.

В тот вечер, три года назад, после разговора с кухаркой Ирма проверила себя серебряной ложкой. Оказалось больно. Пожалуй, единственное, что для неё было по-настоящему больно, до темноты в глазах. Тогда же она и узнала о том, что Марта тайком подменила детей в день крещения. Дважды крещёная девочка, вопреки всем прогнозам Марты, родилась слабой и болезненной. А Ирма крепла с каждым днём и, казалось, ничего не боялась.

– Эй, чего задумалась? – Летта помахала рукой перед лицом Ирмы, – не хочешь – не говори. Мы с тобой чем-то похожи, да?

– Да… Думаю, нас судьба свела, как говорит наша мэм.

В тот же день Летта переставила свою кровать поближе к кровати Ирмы, чтобы по ночам болтать обо всём на свете.

– Покажи ещё раз, а?

Ирма нахмурилась, а потом рассмеялась. Обычно её сердило, когда к ней так настойчиво приставали. Но Летта делала это настолько непринуждённо, умоляюще складывала ладони, приподнимала брови, что отказать ей было невозможно.

С того самого дня, как дружба девочек окрепла, Ирма доверила своей соседке самый страшный секрет. Поначалу Летта не поверила. Она считала, что Ирма, как всегда выдумывает истории, чтобы напугать её. По вечерам она часто, делая жуткие глаза, рассказывала Летте о призраках и юных девах, об огромных псах, размером с башню на главной площади и о маленьких невидимых светлячках, которые пробираются в сон и терзают маленьких детей, а те потом просыпаются в холодном поту. Она рассказывала до тех пор, пока девочка не забиралась под одеяло и начинала визжать от ужаса. И тогда Ирма сменяла тон, обнимала Летту прямо поверх одеяла и шептала ей истории о волшебном ручье, из которого течёт молоко день и ночь, и каждому у того ручья хватит места. Она погружала подругу в мир разноцветных деревьев, добрых волшебников и сияющих звёзд, целиком сделанных из пряников.

Вот и тогда, в первый раз, Летте показалось, что Ирма сочиняет. Но как только девочка повторила фокус с пипеткой, которым восемь лет назад проверила её на кухне Марта, Летта испуганно забилась в угол.

– Ты чего, я не трону тебя.

Ирма в изумлении смотрела на дрожащую подругу, которая крестилась и шептала то «изыди», то обрывки молитв, которые запоминала с уроков. Девочке стало дурно, и она убежала во двор, больше от обиды, чем от молитв. Позже Летта, сгорая со стыда, искала подругу по всему приюту. Ирма сидела на заднем дворе и задумчиво плела венок из всего, что смогла найти после апрельского дождя. Почему-то это спокойствие устыдило Летту ещё больше, и она бросилась обнимать её.